В театре «Особняк» в рамках фестиваля документального театра “Re:док” прошёл показ спектакля «Урод» Театра.doc.
«Театр.doc» считает главными задачами развитие документального театра и открытие новой драматургии. Но одноимённая пьеса Мариуса фон Майенбурга, лежащая в основе спектакля, не претендует на документальность. Да и новых тем практически не поднимает. Тем не менее, режиссёр никак не меняет текст произведения и слушается всех ремарок Майенбурга: трёх женщин под одним именем Фанни (жену главного героя, ассистентку врача и богатую даму) должна играть одна актриса. То же правило касается двух Шеффлеров — начальника главного героя и врача, и двух Карлманов — помощника главного героя и сына богатой дамы. И лишь главное действующее лицо не имеет двойников — Лэтте. Хотя с заявлением про двойников не стоит торопиться.
Итак, перед нами двое мужчин и две женщины. Из диалога героев становится понятно, что Летте не едет в Швейцарию представлять свою разработку, вместо него на конференцию отправится его помощник. Возникает логичный вопрос — почему? И вот тут внезапно выясняется, что Летте — урод. После этого заявления должно возникнуть ещё больше вопросов. Почему никто не говорил ему об этом раньше? Почему его внешность стала проблемой только сейчас? Почему он настолько удивлён своим уродством, неужели не замечал косых взглядов?
Тут предлагаю вспомнить, что перед нами документальный театр, для которого очень важна социальная проблема, фиксация фигуры человека во времени. А логично ли подведена эта проблема или нет — вопрос вторичный, да и адресован он скорее драматургу.
И вот наш ничего не подозревающий и считающий себя абсолютно нормальным Лэтте сталкивается с буллингом. Наконец заметив, что жена смотрит на него мельком (и то в один глаз), герой решает полностью довериться рукам пластического хирурга (который тоже картинно пребывает в полнейшем шоке от внешности пациента) и подписывает отказ от своего лица. Что бы ни случилось на операционном столе — прежним он себя больше не увидит. По задумке автора пьесы лицо актёра должно быть совершенно обычным и никак не измениться после «операции». Ну а режиссёр Антон Ильин, он же Летте, не спорит.
После хирургического вмешательства все невероятно удивлены новым прекрасным обликом героя. Но постепенно на улице появляется всё больше людей с его лицом… Совершенно таким же лицом, как у него. Жена путает его с Карлманом, его же подчинённым, ведь тот хотя бы не зазнаётся и отвечает ей взаимностью. Женщина признаётся Летте, что не видит разницы, ведь герои теперь выглядят одинаково. Страшно? Да. Обидно? Да. Но ведь он сам подписал бумагу об «отказе от своего лица». Теперь главный герой становится безликим, и в этом весь ужас. Новое лицо тоже не его, ведь оно, мало того, что искусственное, так ещё и «общее». Люди как куклы, любят других кукол, словно спущенных с конвейера. И уже не важно, что у тебя внутри, о чём ты думаешь. Важно, что ты красив. И ты кукла.
К не раз затрагиваемому дискуссионному вопросу о буллинге, внешности и операциях добавляются такие неожиданные темы, как инцест, активные измены, а к развязке суицидальный порыв Летте и вовсе как-то ненавязчиво перетекает в нарциссизм (сексуальную девиацию, связанную с влечением к самому себе). Тому способствует и его восхищение своим обликом, который герой теперь видит повсюду, и монолог (или диалог, точно не ясно) Летте со своим отражением или бог весть с каким очередным клоном, ведь теперь таких его отражений множество. В этом странном общении со своим лицом размываются границы понятий «я», «ты», «мы» … Теперь везде только он — один абстрактный персонаж, которого любят все, выглядящие точно так же, а значит все любят себя…
Авторы называют «Урода» «театральным ситкомом». Как по мне, формулировка совершенно неверная. Во-первых, не смешно. А если и смешно, то лишь от заведомо глупой нереалистичности. Порой диалоги специально построены так, чтоб вызвать смех, но не то что бы пьеса изначально располагает к смеху. Последний моно-диалог Летте довольно сильный, но в полной мере получить от него удовольствие не вышло. Актёры довольно часто торопились, сбивались, «зажёвывали» речь, так что пострадала и сильная кульминация. Во-вторых, хотелось бы разобраться и в значении жанра «ситком». Для ситуативной комедии характерны постоянные персонажи и место действия. Хоть многие «ситкомы» и имеют социальную направленность, одной её мало. Резюмирую: попасть в заявленный жанр не удалось.
В целом движения актёров были зажатыми, механическими, словно перед нами безэмоциональные оболочки. Хочется верить, что в этом была задумка, но постепенно, меняя лица (буквально), они становятся более расслаблены. То же замечание касается и речи — отрывистые фразы, произнесённые очень быстро и безжизненно. Возможно, в этом была заложена определённая идея Антона Ильина, но именно такие детали не давали погрузиться в сюжет.
Сценография тоже не отличалась изысками, но тут как раз всё «в тему». Герои расставлены по двое по краям сцены, лицом друг к другу. Они могут менять роли (как мы помним, почти у всех есть двойники), взаимодействовать, но почти всегда держат симметрию на сцене, перемещаясь от одного края стола, находящегося в центре площадки, к другому. Часто действие происходит ближе к середине, тогда героев освещает растекающийся тёплый свет. Но при действии у края сцены героев выделяет острый луч тёплого света, оставляя других персонажей, наблюдающих за ними, в тени. Для оформления спектакля действительно вполне достаточно большого стола и четырёх стульев. Герои не переодеваются, но в зависимости от роли в их образе появляются или исчезают разные атрибуты. Меняется и речь, но её блёклость остаётся осадком.
Сама мораль сей истории расплывчата. Не стоит доверять мнению даже самых близких людей? Не стоит делать пластические операции и стремиться соответствовать общественно принятому стандарту? Любить себя? Что ж, Летте любил себя. У героя изначально не было никаких проблем со своей внешностью. Пока он не обнаружил, что уродлив даже для своей жены. Тогда он решил проблему и полюбил себя во второй раз. В конце пьесы. Если вы понимаете, о чём я…
И вы берегите своё лицо и любите себя. На всякий случай.
Текст: Алиса Витковская
Фото: Дмитрия Леонова и Ксении Пичугиной
Прокомментируйте первым "Я люблю себя"