Илья Мощицкий 22 января на площадке «Скороход» представил российскую премьеру перформанс-спектакля «Дуб Майкла Крейг Мартина». По окончанию спектакля желающие могли обсудить его с режиссёром.
«Дуб Майкла Крейг Мартина» — совершенно необычное действо, начинающееся с изображения стакана с водой. Перед началом спектакля Илья Мощицкий в общих чертах объяснил зрителям свой замысел, но легче от этого не стало. Он правильно подметил, что некоторые зрители, возможно, слегка посочувствуют происходящему, проникнутся, но потом забудут. И правда, воспоминания растворятся, чувства поблёкнут, но перформанс заставляет задуматься об очень тонких аспектах жизни.
Выбор названия также не является секретом — в его основе лежит инсталляция Майкла Крейг Мартина, находящаяся в галерее «Тейт» в Лондоне и представляющая собой стакан воды. Именно её мы видим на экране за спинами героев в первые минуты. В тексте к инсталляции, созданном её автором в виде интервью с самим собой, он с помощью странных и абстрактных аргументов пытается доказать зрителям, что перед ними не стакан воды, а дуб. Спектакль Ильи Мощицкого куда лучше объясняет, что же хотел сказать этим художник.
Основная ценность задумки Ильи в том, что в его спектакле заранее подготовлены только текст, видеоряд и скупой реквизит. Актёров двое — сам режиссёр и человек из зала, которому предстоит сыграть в спектакле немедленно, без подготовки, вживаясь в роль и адаптируясь уже по ходу действия. Постановщик аккуратно «ведёт» новоиспечённого актёра, но все эмоции остаются на совести последнего.
Сюжет в какой-то момент раздваивается, и вот ты уже не понимаешь, что происходит. Перед тобой человек из зала, выбранный абсолютно случайно, ведущий довольно наигранный диалог с постановщиком по поводу своей же игры? Или это отец сбитой насмерть девочки, который пришёл к некоему режиссёру, чтобы сыграть у него в спектакле и отрефлексировать смерть ребёнка? Один человек перед нами или двое? Всё это — слишком замысловатая задумка или, наоборот, предельно простая? В какой момент происходит переход одной личности в другую? И кто на самом деле актёр?
«Человек очень по-своему проходит этот спектакль. От того, как он чувствует, как он понимает, как он воспринимает, зависит почти всё», — сказал Мощицкий на обсуждении. Для участия в постановке он выбирает только тех, кто не имеет отношения к театральным профессиям. Участие в его перформансе — очень интересный опыт, шанс почувствовать роль, почувствовать себя актёром, а ещё — мужчиной, потерявшим дочь, который видит её в дубе у дороги. Но не её лицо, облик, а душу, тепло её глаз. И вот перед ним уже не дуб, а двенадцатилетняя девочка, его дочь. Именно так он и смог в одном увидеть другое. Сможем и мы.
«Мы, на самом деле, находимся в ролевом существовании, в игре. Я режиссёра играю, вы — зрителя. И здесь присутствует слоистое, ролевое существование, и есть текст, который говорит нам о том, что здесь сразу два человека. Он может выбрать, кем ему существовать, вы можете выбрать, за кем вам наблюдать». Интересно: получается, зрители — тоже участники спектакля, они играют людей, пришедших посмотреть на игру главного героя…
В паре сцен присутствует заранее подготовленный видеоряд, всё остальное время — «живая» съёмка. Оператор снимает героев, в режиме реального времени картинка проецируется на экран позади них. Можно наблюдать за происходящим как за фильмом, смотреть, как режиссёр ставит актёра-добровольца в неловкие ситуации, заинтересованно поглядывать на его эмоции, на то, как у него получается играть на воображаемом пианино.
В финале грустной истории, разливающейся сожалением в глубине сердца и повествующей об абсолютно случайном ДТП, хоть немного, но изменившем жизнь нескольких людей, зрители видят, как актёр танцует лицом к ним и спиной к экрану. В это время под спокойную, но, возможно, слегка тревожную музыку за его спиной демонстрируются снятые на видеорегистраторы записи автокатастроф. Все они случайны, это не специальные наезды, причиной в основном являются посторонние факторы вроде неисправности тормозов. Глядя на экран, можно представить, сколько людей было погребено под грудой металла. А у каждого была своя жизнь, может, она только начиналась.
Хронику сменяют титры со статистикой, говорящей о том, сколько людей в мире заняты тем или иным повседневным делом. Например, ходят в кино или смотрят сериалы. А следом — количество погибших в автокатастрофах. Цифры ужасающие.
Перед экраном продолжает танцевать актёр. Он не видит этого, его не касается. Пока не касается. Перформер позже признался, что не ставил целью подтолкнуть зрителей к пересмотру своего отношения к катастрофам, к осознанию масштабов количества погибших. Тем не менее, это сработало именно так.
Завершает постановку сцена, где оба героя говорят друг другу: «Когда я скажу “Проснись!”…»
«Когда я скажу “Проснись!”, ты будешь Алексом. Твоя дочь погибла в автокатастрофе». — «Когда я скажу “Проснись!”, ты будешь режиссёром. Ты ставишь спектакль, я играю у тебя».
Так вот, когда я скажу: «Проснись!», ты будешь аккуратнее относиться к своей и чужой жизни. Когда я скажу: «Проснись!», ты поймёшь, что ты тоже приглашён сыграть роль в этом непредсказуемом перформансе, так пользуйся шансом. Когда я скажу: «Проснись!», стакан с водой станет дубом, просто умей это видеть. Проснись!
Текст: Алиса Витковская
Фото: Евгений Веснин
Прокомментируйте первым "Стакан — это дуб. Зритель — актёр. Спектакль — непредсказуемость"