Третьего апреля стартовали кинопоказы фильма «Батя-2. Дед». Корреспондент ОПЦ посмотрел его одним из первых, сделал немало выводов и заплакал на финальных кадрах.
Во втором «Бате», как и в первом, развиваются уже знакомые параллельные сюжетные линии: маленького Максима (ему примерно 8–9 лет; к счастью, играет тот же мальчик) в начале девяностых годов прошлого века и взрослого Макса в наши дни (Стас Старовойтов). Но если линия взрослого Макса во втором фильме продолжает события первого, служит как бы сиквелом, то проведённое в деревне с дедом (Евгений Цыганов) лето маленького Максима — это своеобразное ответвление от хронологии сюжета первого фильма, где-то посередине его таймлайна. Отправив сына к деду, родители занимаются расторжением брака. Напомню, что в первом фильме мы наблюдали Максима как в полной семье, так и с одним батей после развода. Тогда про маму говорили, что она «ушла» — вот и ответ.
В «Бате-2» на грани крушения собственной семьи оказывается уже взрослый Макс. Чем всё закончится, говорить не буду, но отмечу, что так бывает только в кино. Реальные разводы куда более прозаичны и вынашиваются годами. Если у расставания супругов не было конкретного яркого повода (например, кто-то был пойман на измене), то на праздный вопрос: «А почему вы расстались?» быстро ответить почти невозможно. Потому что незаметно стали чужими — вас устроит такой ответ? А может, были чужими изначально, но, в силу молодости и щенячьего восторга, надеялись, что всё утрясётся…
Поскольку второй фильм делала та же творческая группа, что и первый, достоверность картинки вплоть до мелких деталей, реквизит и декорации вызывают неподдельный восторг. Прекрасно помню начало девяностых, обмануть меня в этом невозможно, а для уточнения нюансов есть Яндекс.
И всё-таки несколько вопросов по историческим деталям к создателям фильма появилось. Например, невозможно точно определить, летом какого года разворачиваются события из жизни маленького Максима — 1992 или 1993. В пользу первого говорит трансляция VII съезда народных депутатов России (хотя летом съездов не было никогда, они не могли быть в новостях). В пользу второго — цена билета в кино (или в деревенский видеосалон, это не уточняется), целых 3000 рублей. Тысячи — это уже девяносто третий, в девяносто втором были сотни.
Песню изысканного автора народных романсов Юрия Николаевича Клинских «Возле дома твоего» маленький Максим мог слушать и в том, и в другом году, хотя в 1992-м она была чуть популярнее.
Наконец, телесеансов Анатолия Кашпировского не могло быть ни в 1992, ни в 1993 годах. Звезда Анатолия Михайловича взошла осенью 1989-го и закатилась раньше, чем через год, ещё при Советском Союзе. Поэтому сцена с «облучением» телевизионным гипнозом картошки на грядке очень забавна, но недостоверна.
Бати, персонажа Владимира Вдовиченкова, во втором фильме очень мало (он появляется по одному разу в обеих сюжетных линиях — в зрелом возрасте и в преклонном). Зато в «Бате-2» есть третья линия — в меру молодого деда. Начинается она, скорее всего, в 1943 году, в разгар войны (бойцы и офицеры Красной армии уже носят погоны), а заканчивается в 1953-м — после смерти Сталина и последовавшей за ней амнистии. Дед выходит из лагеря, где он делал ёлочные игрушки и где его охраняли снеговики с автоматами («Потому что детям не обязательно говорить всю правду»).
Стилизованная под фильмы середины прошлого века чёрно-белая картинка качественно погружает в атмосферу эпохи. Воспроизведены даже передовые для того времени операторские приёмы: пар от паровоза выдвигается на передний план и эффектно растворяет вокзальные часы. Важно отметить, что это не пародия и не прямая отсылка к какому-либо конкретному фильму — это именно атмосферная стилизация.
Как и в первом фильме, во втором поднимается тема диалога со смертью, её ожидания, подготовки и принятия. В большой комнате деревенского дома деда давно стоит гроб, в котором дед пока просто спит. По прошествии тридцати с небольшим лет там же появляется ещё один — на этот раз по инициативе бати. На недоумение пока ещё жены взрослый Макс отвечает: «Это семейное. Долго рассказывать».
У людей, прошедших через войну, невысока ценность не только человеческой жизни. «Мясо вкусное? Значит, не зря свинью кормил, — хвалит дед маленького Максима. — Иди посмотри на котят. Их нет? А где они? Вчера утопили?»
Здоровье также ценится невысоко, точнее, забота о нём вполне укладывается в крайне неприхотливый, если не сказать «примитивный» быт. Открыть банку тушёнки, усомниться в её качестве, дать попробовать внуку и наблюдать, как тот в ужасе бежит выплёвывать: «Вот и я думаю — протухла». Вырывать больной зуб, обвязав его верёвкой с одного конца, а другой прикрепив к мотоциклу и поехав — чем не метод? А ещё многие болячки можно вылечить водкой: «Спирт — штука полезная. Главное — знать, как использовать, и дозу соблюдать».
А как вам идея спустить внука верхом на ведре в колодец, чтобы он искал на дне уцелевшие бутылки водки, которые там охлаждались, но, возможно, разбились? К счастью, внук водку не пьёт, но налить просит — чтобы размочить засохшие фломастеры. Во времена моего детства этот, прости господи, лайфхак знал каждый ребёнок.
Удивительно, сколько ярких полноценных историй создатели фильма смогли уместить во всех трёх сюжетных линиях всего за полтора часа. Не зря режиссёр Илья Учитель, предваряя наш показ, сказал почти в шутку, что фильм не очень длинный и не успеет надоесть. За счёт грамотно рассчитанной динамики и плотности повествования он смотрится буквально на одном дыхании.
Нельзя не упомянуть, например, отношения маленького Максима с соседской девочкой, а особенно — их игру в семью, участвовать в которой мальчику совсем не хочется. И не из-за отсутствия интереса к подружке, а из-за, мягко говоря, специфической роли, отведённой ему как «мужу». «Пожалуйста, Максим, притворись пьяным и скажи: “Вот шалава, опять соседу дала”!» — упрашивает его девочка, для которой этот кошмарный деревенский габитус стал нормой. Девочку откровенно жаль: если такое отношение к жене она ещё с детства воспринимает как приемлемую полоролевую модель, то именно её и получит в браке.
Упомянув о деталях, перейдём к значению фильма. Появившись в прокате накануне 80-летия Победы, «Батя-2» решает важнейшую проблему восстановления преемственности, связи поколений, уважительного отношения к прошлому в лице собственных предков. Таких фильмов не было очень долго — лет сорок.
Ближе к концу второго фильма, как и первого, представители двух поколений встречаются. Но если в первом фильме вся семья взрослого Максима ехала к его бате на день рождения, то во втором Максим с пока ещё женой ищут сбежавшего сына — а убегает он к бате, к персонажу Вдовиченкова, но в деревенский дом, где жил дед.
Зеркало для героя
Размолвка между отцом и сыном, взаимные претензии, долгий путь навстречу и единение в конце — фильм с таким сюжетом был снят в СССР в 1987 году, называется он «Зеркало для героя». Двое случайных знакомых помимо своей воли совершают путешествие во времени и оказываются в 1949 году. Там с ними случается «день сурка»: один и тот же день повторяется десятки раз. Сын видит своего отца молодым и понимает, почему к старости тот так изменился. Наконец вырвавшись из прошлого, он приходит домой к отцу и обнимает его.
Одна из лучших песен о Великой Отечественной войне, по моему сугубо субъективному мнению, — «Довоенный вальс». Она написана в начале восьмидесятых годов прошлого века и сейчас представлена в сети в двух версиях: в «железобетонном» исполнении Иосифа Кобзона и в трогательно-проникновенном — Светланы Сургановой. Автор песенного текста Феликс Янович Лаубе «заглядывает» в начало июня 1941 года и перечисляет советских граждан, которые могли бы остаться в живых, если бы войны не было: военные в Бресте, матросы в Кронштадте, мирные ленинградцы, московские старшеклассники… Перечисление сопровождается рефреном:
Год сорок первый, начало июня.
Все ещё живы, все, все, все.
Воспользуемся этим любопытным приёмом и попробуем предположить, кто остался бы в живых, не случись разрушения Советского Союза и радикальной смены социально-экономической формации. Не погибли бы защитники Дома Советов в октябре 1993 года, танки не стреляли бы по своим гражданам в центре Москвы. Не погибли бы участники всех локальных войн в национальных республиках: Нагорный Карабах, Приднестровье, Абхазия, Чечня. Не пришлось бы говорить: «Крым наш», потому что он и так был бы наш, общий, советский. Не было бы многолетнего конфликта на востоке Украины. И СВО тоже не было бы.
Не появилось бы целое поколение, обученное плевать в собственное прошлое и глупо хихикать при упоминании той же Великой Отечественной. Дед Максима, фронтовик, народный герой, не был бы обречён на «дожитие» в нищете и на стирку полиэтиленовых пакетов — чтобы сэкономить на покупке новых. Из маленького Максима не вырос бы настолько непутёвый Макс без роду, без племени и без особых целей в жизни.
Hынче солдату худо без песни, годы его горьки,
Хитрая сволочь старость своё взяла.
Внучка солдата выбрала «Пепси», выскользнув из руки.
Медная кружка падает со стола…
Гелий Коржев. Внучка солдата
Это уже Олег Медведев, «поющий поэт» из Иркутска. Его песне «Алые крылья» четверть века, а в этих строчках — ёмкое и хлёсткое описание того, что случится с поколением маленького Максима дальше. «Новое поколение выбирает “Пепси”» — был такой рекламный слоган в девяностые, вдруг вы не знаете…
У сильного талантливого фильма потрясающий финал. Нужно быть невероятно циничным и бесчувственным человеком, чтобы на нём не заплакать. Во время нашего показа моя спутница едва успевала выдавать соседкам по ряду бумажные платки — девчонки рыдали и не стеснялись этих слёз. И вы не стесняйтесь, когда увидите.
Текст: Евгений Веснин
Фотографии со съёмок и кадры из фильма
предоставлены пресс-службой телеканала ТНТ
В оформлении публикации использованы
кадр из фильма «Зеркало для героя» и картина «Внучка солдата»
Прокомментируйте первым "Все ещё живы"