Петербургский художник-монументалист, живописец и преподаватель Александр Маслак рассказал о своём творчестве, об искусстве в России и за рубежом, а также поделился мнением о тенденциях развития изобразительного искусства.
— Всегда ли у Вас было внутреннее чувство рисунка и гармонии или Вы нарабатывали его годами?
— Любой человек рождается с какими-то чувствами, но в процессе жизни на него влияют знания и окружающий мир. Наверное, что-то вначале и было. Но всё же именно человек потом развивает и формирует свои взгляды. На него влияют и люди, и среда, которая его окружает. Можно называть это чем-то вроде таланта. Вот, к примеру, живёт крестьянка в деревне. Может, она в душе гениальный художник — просто её никто не учил, у неё не было ни кисточек, ни красок. Если мои родители заметили, что мне нравится рисовать и заниматься эти подолгу, и потом отдали в художественную школу, то мне повезло. А бывают люди с большим талантом, у которых не сложилось.
— По большей части Вы занимались монументальной живописью. Вас никогда не привлекали модернистские течения? Пробовали работать в рамках этих направлений?
— Конечно привлекали. Пробовал, делал и периодически продолжаю экспериментировать и искать.
— Что во время учёбы давалось Вам сложнее всего?
— Всё было довольно ровно. Не могу сказать, что я был медалистом-отличником, но все предметы знал вполне хорошо. Историю любил больше всего, а в искусстве меня всегда привлекала живопись, в особенности натюрморты — мёртвая жизнь. Портреты хотелось писать меньше, а композиции — в зависимости от темы. Очень увлекала архитектура.
— Вы избрали лейтмотивом своего творчества любовь и восхищение искусством Северного Возрождения. Как Вы пришли к этому направлению?
— Думаю, это связано с моими любимыми художниками: Ван Эйк, Брейгиль, Босх, Ян Стен — маленькие голландцы. Не могу сказать, что мне не нравятся итальянцы и итальянское Возрождение, но почему-то эти художники гораздо ближе. Я до сих пор считаю их современными. Их творчество можно и сейчас выставлять, и интерес к ним будет всегда. Я просто восхищён их талантом.
— Вам нравится изображать на картинах карты, зеркала и портреты. Что Вы пытаетесь этим передать? Как к этому пришли?
— Многие деятели искусства, писатели обращались к этим темам. Во время карточной игры раскрываются характеры людей. У меня же не просто карты. Вот, к примеру, «Пиковая дама», сюжет которой Гоголь подарил Пушкину, а тот написал гениальное произведение. Или «Игрок» Достоевского. Это игра, та же драма, взаимодействие людей через предметы. За каждой вещью есть своя история, которая рассказывает о них.
— Как Вы выстраиваете композицию своих натюрмортов? Расставляете предметы в порыве вдохновения или заранее планируете их положение?
— Всё-таки планирую. Больше планирую.
— Пытались ли Вы когда-нибудь подражать стилю другого художника?
— Часто приходилось заниматься этим во время учёбы, копировать чужие работы. Обманки писали ещё с XVI века. Мне одно время нравился стиль американского художника Харнетта, который занимался обманками. Естественно, есть и современные художники, с которыми я соревнуюсь, стараясь достичь наилучшего качества работ. Многие мои коллеги писали обманки и получали признание. Сам я, в основном, стараюсь придерживаться собственного стиля.
— Какими эмоциями пропитаны Ваши картины? Что Вы стремитесь передать?
— Всё очень примитивно: красоту окружающей действительности (улыбается).
— Ваши выставки проходили во многих странах. Сильно ли отличается отношение к художникам в мире? К искусству в целом?
— Везде по-разному. У меня такое впечатление, что пока что больше всего отношение отличается в России. В Голландии, во Франции, в Германии есть какой-то интерес к художнику, его внутреннему миру — это ощущаешь и чувствуешь. Там люди стараются украшать свои дома, есть частные музеи. В России этого меньше. Больше всего сейчас покупают русских художников почему-то китайцы.
— Как Вы считаете с чем может быть связан тот факт, что в России искусство меньше ценят?
— Раньше этим занималось государство, а те люди, которые сейчас обладают средствами, на мой взгляд, боятся быть обманутыми. У них ещё нет культуры воспитания, вкуса, поэтому они приобретают картины на Западе. Я столкнулся с тем, что мои картины покупали в Париже, в Прибалтике. Причём, наши русские, проживающие в Москве! Для них было важно, что им предлагают не какую-то подделку, а оценённую работу известного проверенного художника. У нас поначалу был криминальный рынок. Очень много было подделок. К тому же, не всегда вкус совпадает с возможностями. Есть люди, которые, может, и хотели бы купить, но у них не хватает средств, а тем, у кого они есть, нужно совсем другое.
— В какой стране Вам больше всего понравилось выставляться?
— В Германии, Франции, Голландии, Соединённых Штатах — там были и интерес, и качественная организация. Но лучше всего принимали в Китае.
— Кого Вы можете назвать своим наиболее талантливым учеником? Продолжателем Вашего творчества?
— Моего творчества — вряд ли… Я стараюсь не подавлять учеников своим творчеством. Был такой замечательный художник, преподаватель Евсей Евсеевич Моисеенко, и после него появилась целая плеяда художников, которых стали называть «моисята». А самые интересные вышли из-под него и не продолжали творчество учителя, а нашли что-то своё, новое. Поэтому я в преподавательской работе стараюсь не показывать: «Делай, как я», а помогать человеку совершенствовать те сильные стороны, которые в нём вижу.
У меня был очень интересный выпуск. Троих из этих ребят я считаю очень сильными современными художниками: Максим Моргунов, Фрол Иванов и Олег Михайлов.
— На Ваш взгляд, продолжается ли у вас рост уровня мастерства и по сей день?
— Да. Каждый день учусь и открываю для себя что-то новое, интересное. Считаю, что, если мне будет отведено время, ещё будет, что сказать.
— Какую из своих картин Вы на данный момент считаете лучшей?
— Мне нравятся несколько своих натюрмортов, «Вавилонская башня», несколько пейзажей. К сожалению, есть работы, от которых не осталось даже фотографий — из-за того, что они были проданы. Будем надеяться, что они попали в хорошие руки.
— Как, на Ваш взгляд, изменилась школа живописи в последнее время?
— Очень мало изменилась. Может, что-то утратили, какие-то наработки: живопись стала более выхолощенной. В Петербурге она изменилась мало, в отличие от Москвы и других мест. У нас, на мой взгляд, консервативный город, медленно меняющийся, долгое время принимающий что-то новое. Может быть, из-за климата или среды: дождей, туманов.
— Нужно ли рисовать, когда вдохновение отсутствует? Если да, то как?
— Есть люди, которые говорят, что они, как рабочие, приезжают к десяти утра в мастерскую и вне зависимости от того, есть ли вдохновение или нет, пишут или просто точат карандаши. Самое главное, как мне кажется, если работа приносит удовольствие, идёт хорошо, то всё получится замечательно. Если же вы начинаете работать и чувствуете, что процесс не идёт, лучше всё бросить и пойти погулять.
— Вы сами часто сталкиваетесь с этим?
— К сожалению, в последнее время так получается, что быт, преподавание и другие дела отнимают много времени. Поэтому, когда я дорываюсь до кисточек, у меня нет плохого состояния. Если получается выделить время на творчество, это уже радость.
— Какие можете дать рекомендации начинающим художникам?
— Не изменять себе, быть уверенными в себе. Самое главное, чтобы труд приносил радость самому автору. Тогда будет и всё остальное: и деньги, и удовлетворение, и признание.
Интервью: Эллина Чернышёва
Фото: из личного архива Александра Маслака
Прокомментируйте первым "Александр Маслак: «Главное, чтобы труд приносил радость самому автору»"