Это я в углу

в углу

В 1967 году девятнадцатилетняя американка Сюзанна Кейсен поступила на лечение в госпиталь МакЛин с диагнозом «пограничное расстройство личности», выписана через 18 месяцев.

В 1993 году Сюзанна Кейсен издала роман «Прерванная жизнь», в которой описала опыт пребывания в психиатрической лечебнице.

В 1999 году по мотивам романа снят одноимённый фильм, главные роли в котором исполнили Анжелина Джоли и Вайнона Райдер.

В 2019 году независимый «МРТ_театр» выпустил свой первый спектакль «Ода к радости», литературной основой которого стал роман Сюзанны Кейсен. Первый показ со зрителями состоялся в ноябре, второй — в конце января 2020 года, третий назначен на март.

Наконец (и это не имеет отношения ни к книге, ни к фильму, ни к спектаклю), в 1991 году американская рок-группа R.E.M. выпустила альбом “Out of time”, главным хитом которого стала песня “Losing my religion”. На диалекте американского Юга выражение “Lose Religion” означает крах, конец всему для человека. Сегодня так говорят, когда дела идут из рук вон плохо. «Я теряю терпение», «Теряю почву под ногами», «Дошёл до ручки» — тоже вполне корректные варианты перевода названия этой песни.

Фронтмен и вокалист R.E.M. Майкл Стамп однажды сказал, что хотел написать песню об одержимости и неразделённой любви. Любви, в которой всё уже стало ясно, а поступки и слова объекта этой самой одержимости не дают надежды на взаимность.

Можно ли сказать, что персонажи спектакля «Ода к радости» “Lose Religion”? Да, безусловно. Но это не очередная история о том, что «всё плохо», — это трёхчасовое проживание и принятие судеб пяти девушек: Джорджины, Полли, Дэйзи, Сюзанны и Лисы. Судеб разных и одновременно одинаковых, слегка надломленных или безнадёжно искалеченных. Они много говорят, кроме того, кричат и поют. Но все их крики — это плач по неразделённой любви, только не к мужчине и не к соседке по палате, а к самой жизни. И в любви этой, и в одержимости пациенток женского отделения госпиталя МакЛин точно также нет надежды на взаимность.

У малобюджетной постановки аскетичные декорации и реквизит. Это ни в коем случае не умаляет качество сценического действа. И не нужно там ничего «богатого». В самом деле, не рисовать же задники с решётками на окнах? Чёрные кирпичные стены камерных площадок отлично справляются с функцией естественных декораций, остальное приходится на долю зрительской фантазии и театральной условности. А выражение «Всё в голове», помимо буквального, приобретает ужасное и ужасно очевидное переносное значение.

Джорджина

Поставлен спектакль в реалистичной манере, поэтому информация бьёт в зрителя со сцены напрямую, без постмодернистских ухищрений и изощрений. Если вы готовы к разговору о свободе и её пределах, о феминизме и чайлд-фри, о любви девушки к девушке, о преодолении консервативного родительского воспитания, наконец, об одиночестве и поиске родственных душ — вам сюда, в госпиталь МакЛин.

Три часа — это немало, но действие вполне плотное и динамичное, чтобы зритель не успел заскучать. При первом намёке на скуку сюжет взрезается скальпелем девичьего крика: «Мне нужно позвонить!» И мы постепенно понимаем причину слабости, неуверенности, издёрганности этих девчонок: ни у одной из них нет тылов. Некому прикрыть их со спины, ни одну из них не ждут дома. Ни одну из них не обнимут и не согреют. В ближайшем будущем, а, может быть, — никогда.

«Над инсценировкой работали тяжело и долго, — рассказал режиссёр Ярослав Дяченко. — Многое было сочинено на коленке. Например, в первом действии есть большой монолог Лисы о том, что она видела на воле. В книге этого нет, но для меня это один из самых важных моментов».

Как воспринимать спектакль, как относиться к нему? Мой совет — «на максималках». Смотреть, не просто чувствуя сопричастность, но растворяясь в каждом персонаже и растворяя его в себе. Разбить на мелкие осколки живущий внутри нас хрустальный колокольчик и склеить обратно так, чтобы никто даже на миг не усомнился в его негодности. Никаких марвеловских суперспособностей — обычная эмпатия в высшем её проявлении. И песня группы R.E.M., игравшая у меня в голове.

That’s me in the corner
That’s me in the spotlight
(«Это я в углу, это я в луче света»)

Полли

Это я в углу. Это я, а не Джорджина, ем себя и в иносказательном, и особенно — в прямом смысле. Ем подчистую, не оставляя крошек и обглоданных косточек. Не представляю себя летучей мышью — просто ем, без прикрас.

Это я на полу. Это я, а не главврач психушки, валяюсь у тебя в ногах и прошу не оставлять меня без поддержки в чужой незнакомой стране. Но у тебя, как у санитара Вика, своя жизнь, и тебе надо идти.

Это я вздыхаю. Это я, а не санитар Вик, с нежностью и тоской смотрю на тебя долго и пристально, не моргая, прямо в глаза, а про себя говорю: «Что ты делаешь с собой? Ты же молодая и красивая…»

Это я звоню. Это мне довольно скоро звонить будет уже некуда и придётся, как Полли, набирать чужие номера, чтобы потом делать шокирующие флэшбэки.

Это я ем. Это меня санитар кормит сосиской с рисом. Скажите, если в реальной жизни завтракаю так уже несколько лет, означает ли это, что я тоже в дурке?

That’s me in the corner
That’s me in the spotlight

Хотите поговорить о суициде? Что ж, начнём с простого вопроса. Что вы чувствуете, когда смотрите на землю с приличной высоты? Например, когда высовываетесь в окно на десятом этаже? Тянет вниз? Тянет на рельсы в ожидании поезда метро? Тянет в воду, когда стоите на мосту? Только честно?

Хотите поговорить о депрессии? Ну, что вы о ней знаете? Не о подростковой хандре, а о реальном органическом заболевании, связанном с нарушениями обратного захвата серотонина? Вы ощущали острое и непреодолимое желание выйти прочь из собственного тела? Настолько сильное, что хочется убежать, только вот куда? Вы ощущали немотивированное безразличие к жизни, особенно к любимым занятиям? Когда это не просто лень, а невозможность взяться вообще ни за что? Вы тоже просыпаетесь каждое утро в шесть часов, хотя нужно — в девять?

That’s me in the corner
That’s me in the spotlight

Задумайтесь о том, кого и почему Система тщательно изолирует от остальных? Слишком необычных, слишком особенных, слишком притягательных, слишком свободных. Вдоволь настрадавшихся и переоценивших для себя так называемые «традиционные» ценности. Даже если девчонки из госпиталя МакЛин и желают стать обычными, «просто счастливыми», то не смогут. Но именно такими они нам и интересны, и важны. Став «обычными», слившись с десятками миллионов «просто счастливых», они тут же утратили бы свою идентичность, притягательность, уникальность. Они навсегда предали бы свои — да, болезненные, — но неповторимые тонкие струны. Стать «обычным» может почти каждый, а вы попробуйте остаться «необычным» и заявлять об этом своём праве — на необычность.

Джейми

Что же делает Система с такими вот необычными? Клеймит их, сажает в клетку, осыпает проклятиями. «Вставай, проклятьем заклеймённый!» Если вы никогда не слышали главную песню революции вековой давности и первый гимн моей Родины, вам будет проще абстрагироваться от исторического бэкграунда. Так что просто отчётливо произнесите: «Вставай. Проклятьем. Заклеймённый». А потом посмотрите на Полли: видите клеймо проклятия? А у Дэйзи видите? Поищите хорошенько, найдёте на полу. Только не пытайтесь искать Джейми — она проиграла эту битву, оставив после себя имя на перекладине кровати. Чем не клеймо? Чем не проклятие?

«Вставай, проклятьем заклеймённый!» И вот уже не Джорджина, а исполнительница её роли, петербургская актриса Надежда Некрасова, выходит на митинг, проведённый левыми партиями, чтобы осудить так называемое дело «Сети» и пытки подсудимых-антифашистов. Это не Америка 1970 года, это Россия года 2020-го. А могла бы на этом митинге оказаться сама Джорджина? Немного подумав, отвечу: «да». Она бы посмела заявить о своём праве на необычность.

That’s me in the corner
That’s me in the spotlight

в углу

Хочу представить, что оказался в этой палате шестым пациентом — почётной девушкой, пускай и бородатой. И сразу куча возможностей: побрить ноги Сюзанне, поесть курицу вместе с Дэйзи, сделать комплимент Полли, спеть дуэтом с Джорджиной, накидаться чем-нибудь запрещённым с Лисой. И остаться там, отстаивая внутреннюю свободу и право быть необычным. Почему нет? Кто запретит фантазировать? Кто запретит перейти грань безумия? И где она, эта грань? Где рамки? У меня их нет, они есть только у тебя — для меня.

У тебя будет замечательная, яркая и насыщенная жизнь. В конце концов, выписали же Сюзанну. Я очень хочу, чтобы она, твоя жизнь, была счастливой — со мной или без меня. Хотя… кого я обманываю? Конечно, без меня, ведь со мной — это ужасно «и даже омерзительно». Твои поступки и слова не дают надежды на взаимность. Надеяться не на что. Стоит забыть об этой неразделённой любви и к тебе, и к собственной жизни. Успеть бы позвонить себе семилетнему перед тем, как.

Это край, за которым нет ничего. Нет даже госпиталя МакЛин. Lose Religion. Точка.

Текст: Евгений Веснин
Фото: пресс-служба «МРТ_театра»

ПОДЕЛИТЕСЬ ЭТОЙ НОВОСТЬЮ С ДРУЗЬЯМИ

Прокомментируйте первым "Это я в углу"

Оставьте комментарий

Ваш адрес не будет опубликован


*


Этот сайт использует Akismet для борьбы со спамом. Узнайте, как обрабатываются ваши данные комментариев.