В течение всей осени в Петербурге отмечалось — и продолжает отмечаться поныне — тридцатилетие творческой мастерской профессора РГИСИ Вениамина Михайловича Фильштинского.
Будучи расположенной в аудитории № 51 известного здания на Моховой улице, «мастерская 51» дала название «Площадке 51» — независимому театральному пространству на Большой Конюшенной, где служат выпускники сразу двух курсов Вениамина Михайловича: актёрского и режиссёрского. Именно там 7 сентября прошла премьера спектакля «ТЕНЬ[от церкви]. БАБЫ», созданного Фильштинским с уже новым поколением студентов.
Спектакль, имеющий двойное название, поставлен по рассказу Чехова «Бабы». Рассказ не такой уж и длинный, его несложно найти в интернете и прочитать минут за десять. Инсценировка выполнена точно по рассказу, благодаря чему на протяжении всего спектакля чувствуется по-настоящему бережное отношение к тексту литературной основы. Но не думайте, что, прочитав Чехова, вы сможете «заспойлерить» спектакль и не ходить на него — всё гораздо серьёзнее.
Необычное решение найдено для сценического пространства: на моей памяти впервые в зале «Площадки 51» ряды стульев для зрителей и декорации расположены вдоль длинной, а не короткой стены. Зал словно развернулся на 90 градусов.
Во всём чувствуется рука мастера, для которого нет мелочей. Пристальное внимание уделено и декорациям, и реквизиту, и костюмам, и подбору актёров. Мизансцены тщательно продуманы, каждый квадратный сантиметр сцены работает на общее дело, никто не выключается из процесса. Мы наблюдаем «вкусное» плотное действие, взаимодействующее с нами сразу по нескольким каналам. В результате внимательный зритель будет иметь счастье уловить не только развитие основной сюжетной линии, но и многочисленные «пасхалки», заложенные режиссёром.
Главная же радость для человека, измождённого постмодернизмом, заключается в категорической реалистичности спектакля. Вы можете довериться Вениамину Михайловичу, полностью погрузившись в сюжет, и не опасаться никаких дурацких приколов. Его метафоры постижимы и рациональны, его артисты не устраивают на сцене истерику ради истерики.
Неужели на «Площадке 51» может состояться премьера спектакля, сделанного «как раньше», когда «мурашки» у зрителей бежали от содержания, а не от формы? Вот видите — может.
Рассказ «Бабы» написан Чеховым в 1891 году. Сразу после первой публикации запрещён для изучения в школах и народных читальнях с формулировкой: «Нравственные его основы шатки». Зато Лев Толстой включил его в свой личный список лучших чеховских рассказов.
Уже тридцать лет нет крепостного права. Но дух рабства и ощущение собственного бесправия ещё слишком сильны. Чего уж говорить — всё также сильны они и через 150 лет.
В архаичных обществах женщины, как правило, занимают второстепенное положение. С ними не принято считаться. На их слёзы можно смотреть только со снисходительной усмешкой. Никто не запрещает безжалостно ломать их судьбы, сначала насильно выдавая замуж, потом также насильно разлучая с супругом на долгие годы. Соблазнять, а потом выкидывать за ненадобностью. И при каждом удобном случае повторять, как это делают герои рассказа: «На этом свете от женского пола много зла и всякой пакости».
А если архаичное общество многочисленно, к тому же постоянно попадает в мясорубку то войны, то революции, то голода, то какой-нибудь хвори, тогда полностью обесценивается жизнь уже не только женщины, но и любого живого существа: «Много людишек померло? Ничего, бабы ещё нарожают».
Вызванное к жизни Октябрьской революцией молодое советское государство стало самым прогрессивным в мире в отношении политических и социально-экономических прав женщин. Активное и пассивное избирательное право, право на труд и отдых, возможность учиться и активно пользоваться социальными лифтами, прощание с кухонным рабством — всё это первой на планете получила советская женщина. Правильный, осмысленный феминизм, то есть борьба за предоставление равных с мужчинами прав и возможностей, — это к нам, в Советскую Россию.
Но энтузиазм первых послереволюционных лет сменился ползучей контрреволюцией, и вскоре женщине было предложено вернуться на кухню и не выпендриваться. А ещё через несколько десятилетий — провалиться в бездну девяностых годов двадцатого века с их дикостью и безжалостностью. «Никого не жалко, никого — ни тебя, ни меня, ни его», — спел об этом времени Сергей Шнуров.
Со времён рассказа «Бабы» прошло 128 лет, а «мы по-прежнему живём в государстве тюрем, церквей и агрессии», — сказала недавно моя молодая коллега. Трудно поспорить.
Откатившись на сто лет назад, вернувшись к «церквям и тюрьмам», мы вновь сидим на завалинке у двухэтажного дома в селе Райбуже. И герои рассказа «Бабы» вновь поддакивают друг другу: «Эка подлая… Собаке собачья и смерть». Но если закрыть глаза, то можно представить, как мимо декораций через зал «Площадки 51» нескончаемым потоком идут современные «бабы». Их то ли двенадцать, то ли четырнадцать тысяч — столько женщин каждый год подвергаются в России XXI века домашнему насилию. Идут они молча, опустив голову и смотря в пол. Хотя стыдиться им нечего, но крики: «Эка подлая!» преследуют их со всех сторон.
Смотрите, вот деконструкция. Но не постмодернистская, и не в спектакле Вениамина Михайловича, а самая что ни на есть чудовищная. Через театральный зал идёт молодая женщина, которую зовут Маргарита Грачёва. Бывший муж отрубил ей кисти рук. А вот идёт «существенно преувеличенная», по словам заместителя министра юстиции России, проблема домашнего насилия. Наталья Туникова ударила ножом своего партнёра, который пытался сбросить её с 16-го этажа, а до этого регулярно избивал. Елену Гершман бывший муж тяжело избивал девять раз. Ирину Петракову муж избивал и насиловал, продолжал преследовать и после развода.
Вот идут женщины, осуждённые за умышленное убийство и за убийство при превышении пределов необходимой обороны. Им не только стыдно, но и страшно, хотя они в 80 % случаев всего лишь защищались от обезумевшего партнёра.
Идут женщины. Идут, теша себя наивными надеждами: «Он изменится», «Я смогу на него повлиять», «Он любит меня, просто один раз вспылил». Идут, чтобы встать перед жестоким выбором: либо пасть от руки человека, которому когда-то доверили своё сердце, либо быть перемолотыми нашей системой.
Идут женщины. Идут и не понимают, как же случилось так, что призрачное семейное счастье обернулось для них подлинным адом. Радовались твёрдости и жёсткости, а получили жестокость. Радовались активности, а получили требование беспрекословного подчинения. Радовались тому, что оказались «за каменной стеной», а получили камнем из этой стены по голове.
Идут женщины. Идут и не видят конца своему пути, потому что не спасёт и церковь. Это в её тени происходят все злодеяния в рассказе Чехова, потому и вынес её в заглавие спектакля мудрый мастер.
Меж высоких хлебов затерялося
Небогатое наше село.
Горе горькое по свету шлялося
И на нас невзначай набрело.
Для меня на «Площадке 51» есть один великий спектакль — «День учителя | 2048». А теперь есть и второй великий.
А напоследок — дисклеймер. Я никогда не поднимал руку на женщин и не собираюсь этого делать. Пусть об этом знают и мои ученицы, и мои читатели.
Текст: Евгений Веснин
Фото: Вадим Фролов
Прокомментируйте первым "Горе горькое по свету шлялося"