От Чехова к Ренье

В июне в Российском государственном институте сценических искусств в последний раз прошли пять выпускных спектаклей актёрского курса (2020–2024) мастерской доктора искусствоведения, профессора Сергея Дмитриевича Черкасского.

Показы проходили в разных пространствах: от уютной мастерской до исторического зала в бывшем Тенишевском училище — ныне в Учебном театре «На Моховой». Зритель мог выбрать репертуар по вкусу: русская и советская классика (А.Н. Островский, «Таланты и поклонники», А.П. Чехов, «Тарарабумбия», С.Д. Довлатов, «Заповедник»), оригинальная документальная фантазия о жизни Чехова («Антоновки») или инсценировка романа малоизвестного автора с загадочным именем Анри де Ренье («Дважды любимая»).

В театральном Петербурге, пестрящем режиссёрскими экспериментами, приятно прийти в живую среду начинающих актёров и наставников-режиссёров, призванных, прежде всего, раскрыть и оснастить артиста, а не представить очередной «шедевр», как это бывает у некоторых постановщиков. В основе работ — попытка по-настоящему прочесть серьёзную драматургию, заразить этим прочтением артиста, поговорить со зрителем на актуальные темы. Главные из них близки молодому поколению: превратности любви, отношения художника и власти, отцов и детей. Играются спектакли заразительно, свежо, всегда с юмором (даже в безысходной драме Ренье).

Проследим сквозные линии этих спектаклей и обсудим, чем они «цепляют» зрителя, отметив наиболее выразительные актёрские работы.

Сцена из спектакля «Антоновки»

Для первой из подготовленных на курсе дипломных постановок, «Антоновки», выбрана необычная основа сюжета: не одна из чеховских пьес, а воспоминания и письма его современниц, которые сложены в оригинальную канву[1]. Авторы спектакля погружают нас в контекст чеховской жизни. Интересно наблюдать не только за портретным сходством героинь (нам дают подсказку проекцией их фотокарточек с подписями), но и за живой передачей исторических образов. Спектакль делится на короткие эпизоды, представляя коллаж чеховской судьбы.

Как мотыльки вокруг света, роятся эти милые эфемерные создания в лёгких платьицах вокруг Чехова — «антоновки» (почитательницы писателя, любовно прозванные так его друзьями). Каждая — со своим обожанием мэтра литературы. Такого юмора в отношении к своим героям нет ни в одном спектакле курса. Сколько тонких находок, формирующих флёр искрящегося настроения, которым буквально светится постановка! Среди этих женщин — и видные фигуры отечественной культуры (Вера Комиссаржевская, Ольга Книппер, Лидия Яворская, Татьяна Щепкина-Куперник), и неизвестные нам дамы, однако в спектакле их образы созданы запоминающимися. Астрономка Ольга Кундасова (Екатерина Сморыго), неприглядная и резкая, с замашками учительницы, ходящая взад-вперед с указкой как с хлыстом, сетует на невнимание писателя. В эпизоде «Коллеги» забавно выглядят молодые начинающие писательницы (в исполнении Элины Мажар, Дарьи Ванеевой, Марии Сельской и Марии Губенко), внимающие каждому слову мэтра, но на деле ничего не слышащие. Мария Линникова в роли Лидии Яворской воплощает и конкретный, и собирательный образ актрисы — кокетливой, заигрывающейся, увлечённой своими ролями, не замечающей окружающей бытовой обстановки и проносящейся вихрем по чеховской жизни. Есть и очень драматичные образы: например, Лики Мизиновой (Алиса Горина), влюблённой в Чехова, однако не получающей от него даже писем. Неслучайно картина названа «Я — Чайка». Переклички с её жизнью — потерей ребёнка, семейными несчастьями — можно наблюдать в чеховской пьесе.

Сцена из спектакля «Антоновки». От автора — Илья Гонташ

Однако, безусловно, помимо созвездия женских образов, это «бенефис» для Ильи Гонташа, исполнителя роли Чехова. Он играет изысканного ловеласа и глубокого литератора, который на фоне любовных поисков успевает писать знаменитые произведения. Актёр в начале спектакля как бы представляет Чехова, надевая пенсне и принимая характерную позу писателя. И лишь затем действует, погружаясь в его образ. Неслучайно герой назван несколько отстраненно «От автора». Многое обыграно с юмором. Станиславский (Арсений Абдуллаев) встаёт на ступеньку ниже, чтобы быть одного роста со своим товарищем по театральному делу — Немировичем-Данченко (Алексей Веретенников). Исаак Левитан (Егор Линников) предстает «вулканическим брюнетом» с гривой волос и диким темпераментом. Чехов очень ироничен по отношению к портретному сходству с реальным писателем, ведь у него ещё даже не отросла борода.

Сквозным лейтмотивом проходит образ летящих чаек — книг с шелестящими страницами и обрывков листов бумаги. Чайки в начале действия оживляются дамами, коллегами Чехова по перу, их чайки взмывают благодаря вдохновению, которое дарит писатель. В другом фрагменте чайки — злобные гаркающие критики — парят вокруг несчастного автора после неудачной премьеры пьесы «Чайка» в Александринском театре (1896). Эпизоды «Я — Чайка» и «Страница 121, строки 11, 12» напрямую отсылают к мотивам пьесы.

Заканчивается всё вполне трагично, как и в жизни Чехова. Больной чахоткой главный герой корчится на сцене перед писательским столом, не в силах уже сказать что-то новое миру. Он уходит в неизвестность при звенящей тишине зрительного зала в проём трансцендентной двери — бывшего входа в мелиховскую усадьбу, в лунное пространство (возможно, мотив вечного чеховского одиночества при внешней наполненности жизни). И всё же впечатление от спектакля — самое светлое. Надежду оставляет и Мария Чехова (Алина Соколова), сестра писателя, организовавшая дом-музей в Ялте и собравшая письма его поклонниц. В финале она исповедально рассказывает залу о будущей судьбе «Белой дачи» в годы войны, о чудом уцелевшем доме. И о памяти брата, которую она пронесла через всю жизнь…

Сцена из спектакля «Антоновки». Мария Чехова — Алина Соколова

Следующая постановка «Тарарабумбия» представляет триптих из рассказов А.П. Чехова «Володя большой и Володя маленький», «Душечка» и «Попрыгунья»[2]. Молодые выпускники играют истории о своих сверстниках, лишь иногда перевоплощаясь в возрастных героев (Оленька — Мария Линникова — в финале «Душечки»). В центре трёх историй — мотив несчастной любви и непростые характеры чеховских героинь (центральные образы воплощают Алина Соколова, Мария Линникова и Евгения Козлова). Они терзают и себя, и других, цель их существования неясна им самим. Со стороны мотивировка их поступков, поведения, образа жизни выглядит нелепой и странной, как будто неправдоподобной, сгущённой. Однако стоит приглядеться, и сразу узнаются характеры из самой жизни. Психологические нюансы ролей, тонкие переходы из одного состояния в другое, исследование женской психологии и при этом нахождение иронических моментов в чеховском материале — то, что удалось вскрыть авторам спектакля.

Узнаваемые современные аллюзии будоражат внимание зрителей и дают им много поводов для смеха. Например, антрепренер Кукин из «Душечки» — мáстерская актёрская, можно даже сказать, танцевальная, работа пластичного Ильи Гонташа. Лёгкий намек на Цискаридзе! От харизматичного внешнего облика и манерности до выпуска книги с заголовком «Система Кукина» (одновременно намёк и на систему Станиславского, и на нашумевший «Мой театр» блистательного премьера Большого).

Сцена из спектакля «Тарарабумбия». Антрепренер Кукин — Илья Гонташ, Оленька – Мария Линникова

Восприятие актёрских работ усиливают режиссёрские композиционные решения. К примеру, в «Душечке» оригинальным лейтмотивом выглядит укладывание штабелями бывших возлюбленных Оленьки в «братскую могилу» посреди сцены под основной игровой площадкой. Зритель уже предчувствует исход будущего романа при появлении нового избранника, но каждая коллизия неповторима, как и контрастные образы оленькиных мужей (от расфуфыренного антрепренера до опрощённого завскладом в исполнении Егора Линникова и пытающегося всё время скрыться от внимания Душечки ветеринара, Арсения Ермакова).

В рассказе «Володя большой и Володя маленький» мир как будто делится на монашеский и мирской. В первом главенствует монахиня Оля (Дарья Ванеева), во втором царит её подруга Софья Львовна (Алина Соколова), раздираемая страстями и противоречивыми мыслями. Истерика последней в середине действия столь натуральна, а переходы в смене состояний так стремительны (мимика играет особую роль), что требуют большого напряжения и амплитуды актёрских возможностей. Не менее ярки парные им персонажи, Владимир Михайлыч (Максим Андрушкив), по действию спектакля влюбленный в Олю, но отвергнутый ей, и Владимир Никитич (Ростислав Костов), неприглядный муж Софьи Львовны.

Линейное повествование в рассказах прерывают эпизоды-вставки, дающие возможность курсу раскрыться, запустив стихию свободы актёрского существования и импровизации. Можно вспомнить серию разряженных персонажей, веселящихся в угаре дискотеки на свадьбе главных героев, и творческую богему, окружающую пустую Ольгу Ивановну (Евгению Козлову), проводящую жизнь в бесконечных светских раутах в «Попрыгунье».

Сцена из спектакля «Тарарабумбия». Ольга Ивановна – Евгения Козлова

На контрасте с этим пронзительнее воспринимаются глубокие актёрские работы, — например, Макара Громова (Дымов), — сдержанно играющего немногословного, но искренне любящего мужа, который трагически погибает в финале того же рассказа.

Самая масштабная постановка курса «Таланты и поклонники» завершала показы этой мастерской в июне[3]. По количеству задач, которые стояли перед студентами-артистами, эта работа очень многосоставна. Задействован весь курс, масса перестановок, перемен костюмов, работа как в живом плане, так и в театре теней. Не говоря уже о накале драматизма, который необходимо держать до самого финала.

Пьеса Островского, написанная в 1881 году, как нельзя более актуальна для современных молодых актёров, которые находятся на пороге вступления в самостоятельную профессиональную жизнь. Основная коллизия, за которой наблюдает зритель, — судьба Александры Николаевны Негиной, разрывающейся между счастливой личной жизнью в бедности и карьерой актрисы, сулящей богатство. Будучи в первой половине действия принципиальной и стойкой, ближе к финалу она неожиданно сдаётся и выбирает путь наименьшего сопротивления — путь актрисы, который даётся ей ценой потери собственной личности. Но, помимо этого, в спектакле усилены линии студента Мелузова и Трагика, что сообщает постановке более широкое, социальное звучание. Неслучайно страстными монологами этих героев заканчивается спектакль.

Действие в течение 3 часов 15 минут переключается из одного плана в другой. Один представляет коллизию пьесы Островского, другой — «театр в театре» (репетиции и показ спектакля из репертуара Негиной, лишь только названного в пьесе Островского, — «Уриэля Акосты» Карла Гуцкова и представление спектакля Смельской — «Параши Сибирячки» Николая Полевого, тоже упомянутого Островским), третий — социальный план, в финале восходящий до эпического.

В главной линии постановки метафорой мотива купли-продажи становятся розы, взятые в зубы из рук антрепренеров молодыми актрисами (покорными лошадками), а также одним из актёров провинциальной труппы, позднее — матерью Негиной и ею самой (в воображаемой сцене-наплыве).

Сцена из спектакля «Таланты и поклонники». Александра Николаевна Негина – Дарья Тимченко

В интерпретации современного режиссёра происходит расширение тематики пьесы. Весь мир небольшого города (прообраз России) вовлекается в азартные игры власть имущих. Вначале это неприемлемо для Негиной, в финале же её «берет под уздцы» и увозит Великатов. Этот же мотив отражён на афише спектакля — Негина, возможно, с ненавистью (её глаза замазаны, как будто стерта её душа) держащая в зубах алую розу (в композиции изображения содержится перекличка со знаменитым портретом Марии Ермоловой кисти Валентина Серова; кстати, она была первой исполнительницей роли Негиной). Обратной метафорой чего-то чистого, простого, ясного становится кусочек мела, подаренный в финале на память об их светлом чувстве Мелузовым Негиной. Мелом она очерчивала до этого священный круг вокруг себя, пытаясь не допустить посягательств (в сцене домогательств влиятельного Григория Антоныча Бакина), мелом рисовали круг своей жизни влюблённые герои в разгар отношений. В финале замкнулся другой круг, не иллюзорный, нарисованный белым мелом, а реальный, цепкий мир, в котором в судьбе главной героини победили «поклонники» таланта Негиной.

Сцена из спектакля «Таланты и поклонники». Петр Егорыч Мелузов – Даниил Каширин, Александра Николаевна Негина – Алиса Горина

Добавленные представления пьес «Уриэль Акоста» и «Параша Сибирячка» принципиально различны. Юдифь из трагедии Гуцкова — волевая, не подчиняющаяся режиму. Параша, наоборот, стремится по сюжету пьесы к царю и всячески его прославляет. Юдифь-Негина олицетворяет самостоятельность суждений, непокорность власти, что сказывается поначалу и в самой личности Негиной, не идущей на поводу у власть имущих. Смельская же, соперница героини на сцене и в жизни (она борется за внимание Великатова, Дулебова), избирает путь послушания власти и исполняет соответствующую роль Параши.

Жанры этих вставных частей также различаются: трагедия и комедийный хоррор. Фактура их различна: в первой всё играется всерьез, на грани жизни и смерти. Вторая показана с юмором. Ирония направлена на прямое ура-патриотическое настроение в пьесе (даже бутафорские волки и разбойники замирают, узнав, куда направляется Параша). Впечатление усиливается пародией на спектакль актёрского театра из XIX века, с царящей примой на сцене, декорациями из подбора, устаревшей машинерией и пр. Возможно, добавленные фрагменты несколько затянуты и не добавляют динамики общему ходу действия, однако в логике спектакля, безусловно, оправданы.

В финале «Талантов и поклонников» студента Мелузова, народовольца (усиление образа, написанного Островским), отправляют в тюрьму. Тема народовольческого движения прослаивает спектакль: в одной из сцен звучат документы 1870-80-х гг. Трагик (также находящийся в оппозиции к власти), буквально парящий в финале над суетным миром, закольцовывает действие, раздвигая рамки происходящего. В его монологе, взятом из «Уриэля Акосты» Гуцкова, он подхватывает эстафету борьбы с властными «поклонниками», только не революционно-демократическими методами Мелузова, а средствами театра. Тема свободы-несвободы поднимается здесь в широком смысле (не только в узкотеатральном и человеческом относительно выбора Негиной). Это заставляет задуматься над более обширным кругом проблем.

Сцена из спектакля «Таланты и поклонники». Ераст Громилов, трагик – Семен Гончаров

Если говорить об актёрских работах, то в целом это психологический театр с углублённым существованием артистов в своих ролях. В постановке довольно много персонажей солидных, которых непросто сыграть молодым актёрам: Князь Ираклий Стратоныч Дулебов (Арсений Абдуллаев), богатый помещик Иван Семёныч Великатов (Владислав Глухов и Эдуард Мироненко) и другие. В помощь для создания характерности — толщинки, накладные усы, занижение голоса и весомость в подаче своих героев. C разнохарактерными и разновозрастными образами артисты справляются. Достаточно вспомнить живую и не потерявшую «искринку» Домну Пантелевну, мать главной героини (Элина Мажар и Екатерина Сморыго), из-за которой во многом и происходит переломный выбор пути Негиной. Вроде бы желающая дочери добра и переживающая за неё, она всё-таки собственными руками заколачивает ящик-гроб, в который садится Негина, отправляясь в дальнее путешествие по своей нелёгкой артистической жизни, — так сильно её желание вырваться из бедноты, так манят образы лебедей в усадьбе помещика Великатова (проплывающие как в «киноленте видений» в её воображении, что визуализируется для зрителей благодаря мультимедиа-проекциям).

На первый план выходят фигуры Трагика Ераста Громилова (Семён Гончаров) и Петра Егорыча Мелузова (Даниил Каширин). В этих ролях, помимо неподдельной искренности исполнения, хочется отметить и личное осмысление молодыми артистами непростого философского и социального подтекста, заложенного в постановку.

Из персонажей второго плана выделяется Нина Васильевна Смельская, актриса, соперница Негиной (Дарья Ванеева). Её выходы с целой свитой прекрасных девушек (а на курсе С.Д. Черкасского все — как на подбор!) под ритмичную музыку («короля играет окружение») всегда эффектны. Смельская представляет тот полюс женского, до которого долго не позволяет себе скатиться Негина. Лирическую ноту добавляет Мартын Прокофьич Нароков, помощник режиссёра и бутафор (Макар Громов), тонко понимающий одарённость главной героини. Но драматический нерв спектакля (в линии «талантов и поклонников»), конечно, держит исполнительница роли Александры Николаевны Негиной — Алиса Горина и Дарья Тимченко (в разных составах). Уже в начале действия, в представлении «Уриэля Акосты», она должна показать своё трагическое дарование и достичь того градуса напряжения душевной жизни героини, который потом иначе отзовется в самой Негиной.

Наиболее яркими сценами стали залихватские эпизоды богемной, успешной жизни (о которой мечтают Негина и её маменька и которую впервые испробует главная героиня): сцены с конями — молодыми людьми — и девушками, сопровождающими Смельскую (затем официантками, массажистками). Стилистически выбивающиеся из общего ряда действия (современная музыка, костюмы, манера игры), они неизменно вызывают бурную реакцию зала.

Изначально задан открытый приём, который выдержан до финала: властные «поклонники» присутствуют среди нас ещё до начала действия, расхаживают в антракте в зрительском буфете. Все финальные реплики Негиной, Мелузова, Трагика обращены напрямую к залу. И каждый утверждает свою веру, свой путь в жизни. Общество делится на разные миры, и какой выбрать — вопрос к современному зрителю.

Сцена из спектакля «Заповедник». Борис Алиханов — Арсений Абдуллаев, А.С. Пушкин — Ростислав Костов

Спектакль «Заповедник» как будто продолжает тему предыдущего, он сегодняшний, колкий, злободневный[4]. Вопросы выбора пути, творца и власти, «внутренней» и «внешней» эмиграции остро стоят в современном российском обществе.

Первый акт занимает пребывание Бориса Алиханова (alter ego Довлатова; Арсений Абдуллаев) в музее-заповеднике А.С. Пушкина «Михайловское». Почитание великого поэта сквозит из-за каждого дерева, каждого мемориального места, слышно от каждого прохожего. Здесь развёрнута целая галерея характерных типажей — от местного экскурсовода Авроры с нелепым белым париком и угадываемыми заезженными интонациями (Дарья Ванеева) и ссохшейся Галины Александровны, приросшей к музею (Алина Соколова), до очень узнаваемого Михаила Ивановича, вечно пьяного, готового Богу душу продать за лишнюю копейку (Арсений Ермаков). И даже сам Пушкин и Арина Родионовна (!) в исполнении Ростислава Костова и Алины Соколовой. Эти герои выглядят некими шаржами на всеми узнаваемые образы. Артисты неоднократно перевоплощаются, исполняя по три, а то и по четыре роли. В заповеднике Бориса Алиханова, новоявленного экскурсовода, стремящегося подзаработать и попутно уйти от решения наболевших вопросов, встречают тепло, даже по-домашнему. Однако фасад этой картины — своего рода метафора советской жизни, такой же искусственной, как и многое из того, что довелось увидеть Довлатову в Михайловском.

Сцена из спектакля «Заповедник»

Контрастом выглядит второй акт с семейными проблемами, неурядицами, связанными с образом жизни писателя и его эмиграцией. Здесь поднимается целый пласт советских реалий, с жизненной неустроенностью и необходимостью выбора. Опять-таки, на фоне терзаний героя и драматичных сцен встреч с женой (Маргарита Николаева, исполняющая свою роль очень эмоционально, существующая подробно и правдиво) иронично представлены персонажи «буржуазного» мира Америки. Прежде всего, это редактор радио «Свобода» (Владислав Глухов), который проводит свою сцену под неумолкающую заразительную песню Джорджа Майкла «Careless Whisper». Для таких героев всё просто, они знают, как устроиться в жизни. Своеобразным «перевертышем» выглядит ход, когда этот же артист играет майора Беляева (в предыдущей сцене). Оба носят маски: один служит советской власти (не веря в неё по существу), второй — американской идее в успешную жизнь. Правда, первый всё же приоткрывает маску, подталкивая Алиханова к эмиграции. Но проблема в том, что главный герой существует вне идеологии и мучается от воздействия на него то одной, то другой системы.

Завершается постановка характерным единением Пушкина — диссидента своего времени — и Алиханова (Довлатова), расположившихся на кровати по-соседски в виде валета. В этом чувствуются философские мысли режиссёра о российской действительности и мотив преемственности, проходящий сквозь спектакль.

Сцена из спектакля «Заповедник»

Действие разворачивается в декорации единой установки с акцентом на метафорической сетке во всю сцену: стена, «железный занавес», тюрьма. Концептуальная сценография дополнена деталями: советскими открытками на прищепках, вырезками из старых газет с новостными сводками.

В этом спектакле состоялось удачное сотрудничество мастерской со студенткой выпускного курса бакалавриата Академии Русского балета имени А.Я. Вагановой, художницей Алисой Феоктистовой, которая органично влилась в творческую команду.

Сцены из спектакля «Дважды любимая». Г-жа де Галандо – Дарья Ванеева

Последний спектакль, выпущенный на курсе, «Дважды любимая» — спектакль-посвящение великому педагогу РГИСИ, мастеру сценической речи Валерию Николаевичу Галендееву[5]. Выросший из итогового экзамена по речи в конце 3 курса, он стал самой камерной работой из обсуждаемых.

Пространство аудитории № 55 погружает актёров и зрителей в тёмный мир Ренье — полуфантасмагорических, полуживых, полумертвых образов. Всё происходит на грани жизни и смерти, яви и сна.

Речевая выразительность здесь обращает на себя внимание, но не становится довлеющей. Атмосфера передана немногочисленным реквизитом: стол в центре сцены с пятью подсвечниками, боковой столик, занавеси на окнах, раскрывающие во втором действии мир цветущего Рима. Петербург, проглядывающий из окон, служит прекрасной естественной декорацией.

Жюли де Мосейль – Элина Мажар, Граф Николай де Галандо – Арсений Ермаков

В фокусе истории — фрейдистская модель отношений матери и сына: Николая де Галандо (Арсений Ермаков) и г-жи де Галандо (Дарья Ванеева). Постепенно происходит умирание задавленного с детства, но ещё развивающегося поначалу Николая благодаря усилиям его аскетичной, набожной, жёсткой и слишком усердной матери. И как будто тяга к девушкам разного типажа всё время омрачена образом матери, которая и после смерти является герою видением с белой маской-лицом. Её хищное шипение, утрированная подача каждого слова выделяются в речевой характеристике героев.

Важно, что у мастерской есть собственный стиль. Студенты не только обучены актёрским навыкам, но и воспитаны эстетически, этически, обладают культурой исполнения. Они чувствуют драматургию и разницу в преподнесении материала: Чехов отличается от Довлатова, а Островский — от Ренье. Тонкость в передаче чеховских нюансов — вообще редкость для ранних сценических проб молодых артистов. Неслучайно спектакль «Антоновки» взял Гран-при на фестивале «Твой шанс» в Москве в этом году. На счету курса и другие поездки на фестивали: V международный фестиваль камерных и моноспектаклей «Он.Она.Они» (Екатеринбург, 2024; победы в номинациях «Лучший спектакль» и «Лучшая женская роль»), XXII международный театральный фестиваль «Мелиховская весна» (Мелихово, 2023), участие в программе XXXII Международного театрального фестиваля «Балтийский дом» (2022).

Встречая на входе в Учебный театр приятных, вежливых студентов мастерской, уже входишь в атмосферу встречи с классикой. Внимательное отношение к материалу, друг к другу, к педагогам, к своей профессии формируют тот облик курса, который важно сохранить выпускникам, несмотря на то что они попадут в разные театры, с иной аурой, различными установками и взглядами художественных руководителей.

Хочется пожелать мастерской С.Д. Черкасского дальнейших творческих свершений и прорывов. Такого же плодотворного периода, как произошло с нынешним курсом!

Текст: Наталия Шабалина
Фото: архив мастерской

[1] Автор идеи и режиссер — Виталий Любский, руководитель постановки — Сергей Черкасский, художники — Елизавета Мирошникова и Алина Сверлина, видеопроекция — Мария Варахалина и Александр Псурцев, свет — Иван Петров, Семен Гончаров, Малая сцена РГИСИ, затем — Учебный театр «На Моховой».

[2] Режиссер — Виталий Любский, художники — Елизавета Мирошникова и Алина Сверлина, Малая сцена РГИСИ.

[3] Сценическая композиция и постановка по одноименной пьесе А.Н. Островского — Сергей Дмитриевич Черкасский, режиссеры — Юлия Макарова и Ксения Стрелец, сценография и костюмы — Александр Мохов, Мария Лукка, Николай Баев, Елизавета Малыгина, Александра Климовицкая, пластика — Гала Самойлова, Учебный театр «На Моховой».

[4] По одноименной повести С. Довлатова, режиссер — Виталий Любский, сценография и костюмы — Алиса Феоктистова, художник по свету — Олег Ясинский, Малая сцена РГИСИ.

[5] По одноименному роману Анри де Ренье в переводе Федора Сологуба, художественный руководитель постановки — Валерий Николаевич Галендеев, режиссеры — Владимир Чухланцев и Даниил Каширин, художник по свету — Виталий Фомин, аудитория № 55.