Никита Кологривый: «Больше люблю неправильных людей, чем “святых”»

С 8 августа на канале ТНТ идёт премьера комедийного сериала «Нереалити», одну из ролей в котором сыграл актёр Никита Кологривый. Ранее, в конце июля, ТНТ показал сериал «Два холма», где Никита исполнил главную роль Геры.

О мире «Двух холмов», удовольствии от актёрской профессии, любви к отрицательным персонажам он рассуждает в беседе с корреспондентом Охтинского пресс-центра.

— Никита, снимаетесь сейчас или отдыхаете?

— Август для меня — время, которое я могу провести с семьёй. К тому же сейчас я работаю над своими продюсерскими проектами. А со вторника начнутся съёмки. Поэтому недолго музыка играла — пора… Сейчас полугодичный график, будет очень много работы. Надеюсь, что сумею всё это сделать качественно.

Гера

— Поговорим о проекте «Два холма», в котором Вы сыграли главную роль «примата» Геры. Начну с конца: когда ожидать второй сезон?

— Мы в конце августа поедем сниматься. Не буду раскрывать секрет, куда. Думаю, к зиме или весне второй сезон должен быть готов. Вы же понимаете, каждый режиссёр монтирует по-разному, каждому нужно своё время… Сейчас у нас режиссёр сменится, я ещё с ним не знаком — сегодня поеду знакомиться. Мне кажется, у сериала классная продюсерская команда, поэтому всё будет хорошо.

— Как Вы получили роль Геры?

— Я снимался в фильме Ильи Фарфеля под названием «Отчаянные дольщики», а креативные продюсеры этого фильма — авторы проекта «Два холма». На площадке они подошли ко мне — ещё на съёмках того фильма — и сказали: «Мы посмотрели этот материал. Нам кажется, что это твоя роль, что ты туда попадаешь. Ты как бы и есть “примат” такой — у нас в Москве».

Я прочитал сценарий, мне понравилось. Начался кастинг, я сходил на пробы. То есть это не так было: «Почитай, и ты сто процентов утверждён» — нет. Там были и другие кандидаты… Но я их обошёл. (улыбается)

— Догадываетесь, почему именно Вы?

— У меня хорошие отношения с этими ребятами, и они видели меня в деле. Поэтому, думаю, им виднее было. Это лучше, чем кастинг — посмотреть, как я работаю весь проект. Думаю, что после того, как они увидели, как я работаю; после того, как мы с ними сошлись в юморе, в жизненных позициях, они обнаружили мои сходства с персонажем, которого написали. Сценарий-то уже был готов, его же не под меня делали! Значит, во мне присутствуют какие-то качества моего персонажа, которые они разглядели.

— В одном из недавних интервью Вы сказали: «Мне очень нравится образ в “Двух холмах”, но я его боюсь, потому что это моя первая главная роль. Пока жду отклика от зрителей». Получили отклик, уже не так страшно?

— Я, конечно, немного лукавил, когда это говорил. Я имел в виду: страшно было, когда работал. Потому что я не знал, как в этом жанре существовать. Конечно, догадывался, но это была моя первая большая долгосрочная работа, в которой надо было всё это помнить, как-то совмещать, реагировать… Сейчас, конечно, не страшно. Зрителям нравится, я так понимаю. Очень много хороших отзывов, и меня это радует. Значит, видимо, всё на своих местах.

— Я отметила, что в соцсетях Вы частенько просите подписчиков поделиться впечатлениями от Вашей игры в свежей картине. Бывали ли комментарии с критикой, которую Вы посчитали для себя полезной?

— Нет. К сожалению, нет.

— А советы?

— Советов тысячи — начиная от моих родственников, от моей семьи, от моих друзей… Всегда стараюсь эти советы учитывать. У нас профессия-то в принципе коллективна! Я так выстраиваю отношения, что ко мне могут подойти и осветитель, и звукорежиссёр и сказать: «Никитос, слушай, а вот тут что-то ты поднаяривал». Или ещё что-нибудь. И я спокойно к этому отношусь: мы над этим пошутим и пойдём работать дальше. Я считаю, что задача актёра — уметь быстро приспосабливаться к обстоятельствам: «Не получилось? Сделаем дубль, сыграем по-другому». В отличие от театра, кино даёт тебе возможность исправлять ошибки.

— Да, необходимо быть гибким…

— Конечно! Лабильность, гибкость. Я вообще считаю, что актёр — он хамелеон. К этому не надо относиться супер-ответственно, иначе ты закопаешься. Артист должен играть много ролей. Он должен быть пластичным, быстро перевоплощаться. Он должен быть разным. А если ты красивый и говоришь текст хорошо и органично во всех фильмах — я считаю, это не артист, а модель, которая попала в кино. Поэтому, на мой взгляд, в России мало артистов, которых я бы назвал действительно мастеровитыми актёрами перевоплощения. Я всё-таки считаю, что у нас сейчас вошёл такой жанр кино — «шептальный реализм». У нас так в институте это называли.

— Этот сериал, на мой взгляд, выделяется непринуждённой актёрской игрой. Хочется сказать: «Верю!» и складывается впечатление, что за кадром атмосфера не менялась.

— Конечно!

— Кастинг-директор постарался, или подход режиссёра повлиял на результат?

С режиссёром сериала Дмитрием Грибановым (справа)

— Конечно, Дима Грибанов большой мастер. Он действительно интеллигент в высшей степени. Он и очень хороший оператор… Знает профессию с разных углов. И это хорошо. Так что это была и режиссёрская задача, и продюсеры молодцы большие, правда! Они всегда идут навстречу. То есть они занимаются твор-чест-вом. Это очень важно! Я считаю, именно поэтому мы с ними сошлись и работали. И будем работать.

— С Пелагеей Невзоровой, как с главной героиней, Вы чаще всего взаимодействовали. Ваш рабочий тандем сложился сразу и до конца?

— Да, можно и так сказать. Мы общий язык сразу нашли. И вообще, со всей труппой у нас сложились замечательные отношения. Многих знал до этого: и Володю Епифанцева, и пацанов там… С Димой Белоцерковским было очень приятное знакомство. Филипп Бледный для меня тоже открытие — как актёр и как человек… Потрясающая работа, я очень рад, что в ней снялся.

Да у меня и сомнений не было, понимаете? Это главная роль, а главная роль — это шанс артиста проявить себя, показать себя. У меня больше сорока картин, и это второй год, когда я начал получать время в кадре, когда могу доказать, что я хороший артист. Потому что раньше этого не успевали заметить — просто из-за объёма роли. А теперь я могу показать все свои навыки, наработки, всю свою подготовку, которой я занимался, ожидая этого шанса. Поэтому я абсолютно без всякого стеснения считаю, что заслуживаю это место. В нашей стране я буду лучшим актёром.

— Во время съёмок случались курьёзные моменты?

— Да, самые курьёзные моменты были, когда мы голышом ездили. Было курьёзно, потому что это была ночь, а тут два взрослых мужика едут на велике — голые! Это было очень, конечно, смешно. Вся группа отворачивалась, потому что мы ещё и голыми отжимались, чтобы согреваться, бегали… Все как бы ненароком отводили глаза. Ну, что поделать! Есть такой пункт в нашем контракте, где мы согласованно перед началом проекта это всё обсуждаем. Это было скорее смешно и нелепо, нежели курьёзно.

— Актёры строго следовали сценарию или чьи-нибудь неожиданные перлы могли тоже в него войти?

— Какие-то перлы — да, но всё же это комедия, очень сложный жанр, и над ней трудились… Я вообще всегда импровизирую, всегда текст поправляю от себя, ещё со времён института. И в театре я так работал. Но тут меня прямо кнутом били пацаны: продюсеры всегда находились на площадке… Мы могли обсудить реплику. Я мог сказать: «Пацаны, ну не ложится мне это» — тогда, конечно, мы меняли. Это тоже надо уметь — работать с текстом и, условно говоря, в узком коридоре позволять себе расширять пространство. Своей игрой, а не текстом. Вот тут как раз и был такой опыт: когда нужно придерживаться текста, мизансцен. Было очень много камер, много планов, много техники… И ты не хочешь замедлять процесс. Надо искать консенсус всегда. Мне кажется, в этом формула.

— В «Фильме о фильме» Вы смело заявили: «Я готов на всё ради своей роли!» Можно ли сравнить Ваши роли с любимой женщиной, к которой испытываете страсть?

— Это больше про себя. Это мой поиск самого себя. Я радуюсь своим ролям, потому что есть возможность посмотреть, что во мне есть, какие качества во мне присутствуют. Творческий материал всегда помогает тебе ответить на эти вопросы, поэтому, думаю, это скорее философский вопрос… Я Вам так скажу: если что, я могу актёром и не быть!

— Какая хорошая фраза…

— Да! Если что, я могу и продюсировать, и «шпорыть» куда-то… Я не хочу определяться в своём раннем возрасте, что я такой-то и такой-то. Нет, у меня есть цели, есть определённые задачи. Я хочу забрать всё, что могу, всё, что в моих силах сыграть, оставить след… И если судьба меня как-то развернёт-повернёт — ничего страшного. Я считаю, в этом и прелесть, и выбираю метод «даосского бездействия»: смотрю на свою карьеру, на свою жизнь, стараюсь делать всё, что в моих силах. Всё, что от меня требуется.

— Кстати, когда Вы в «Фильме о фильме» произнесли вышеупомянутую реплику, камера показывала на небольшую рану на Вашей руке. Что с Вами случилось?

— А я не помню! (смеётся) Мы там много кувыркались, падали. У меня было много кадров, где я от кого-то убегаю, например, в лесу. Поэтому были, конечно, какие-то минимальные травмы, падения, но не скажу, что это было страшно. Вот в военном кино страшно сниматься! А здесь главная сложность — всем нам создать этот мир.

Я считаю, в кино нужно всё делать безопасно. Потому что при мне были разные случаи: и гибель, и ещё что-то, и я всё это видел лично… Как говорят мои близкие друзья-каскадёры (я и сам работал каскадёром несколько смен): «Пожалуйста, занимайся своей работой, не надо геройства. Ты упадёшь, сломаешь шею — и ничего в жизни больше не сыграешь». Поэтому все эти актёрские бравады… Ты лучше сыграй хорошо, а не сальто делай при всех! Я считаю, надо заниматься своей работой. И тогда будет всё прекрасно.

— В одной из первых серий, когда главная героиня Рада, снова очутившись в городе «приматов», вдыхает «воздух свободы», она его вдыхает вместе с мошкой. Причём её отчётливо видно на экране. Можно подумать, что её появление не входило в сценарий…

— Нет, входило, входило! (смеётся) Здесь мы отыграли. Там как раз есть реплика, где я говорю: «Ну что, перекусила зато?» То есть в сценарии есть на это реприза. Это было заготовлено.

— А как эту мошку сделали, интересно?

— На графике, думаю. (улыбается) Скорее всего, это CGI-мастера сделали. Вообще, там графики было немного. Всё, что находится в мире «Двух холмов», — это отстроенные павильоны, там нет графики. Всё двигалось, включалось… А если были какие-то элементы голографии, условно говоря, то они уже подключали графику. Мне нравится эта тенденция в нашем кино, когда не прячутся за графикой, а стараются воссоздать действительность, атмосферу и мир «здесь и сейчас». Вот это кайфово. Для нас, актёров, это был подарок! Тебе не надо на зелёном экране хромакея представлять себе что-то: ты реально ходишь в этой комнате, в этой квартире.

— Сюжет «Двух холмов» очень многогранный. Съёмочная группа любит называть главной темой любовь. Но зрители наверняка найдут и множество других явлений. Когда Вы посмотрели на завершённую работу со стороны, у Вас поменялось восприятие сюжета? Нашли для себя новые смыслы, которые в процессе сьёмок сложнее было уловить?

— Как человек этой профессии, я всё-таки уже умею визуализировать и представлять себе процессы. Своей актёрской чуйкой я уже понимаю, как и что будет. Конечно, были открытия, но эти съёмки — тоже кусок нашей жизни! Когда они прошли, я, естественно, по-другому взглянул на персонажей, по-другому воспринял эту историю, сильнее ощутил её… Я согласен с ними абсолютно, это и я говорю, — что сериал про любовь. Не про конфликт, как раз-таки наоборот — про то, что все ищут любви, все ищут покоя, все ищут какого-то братства, общения.

Это хороший сериал для нынешнего времени, чтобы люди с лёгкостью пересмотрели свои категоричные взгляды! Мы не говорим: «Вы неправы! Смотрите, как надо!» Нет, мы предлагаем выбор. Мы предлагаем взглянуть со стороны, поиронизировать над проблемами, которые действительно существуют сейчас, такие как расизм, ксенофобия… Куча неприятных вещей, из-за которых люди друг другу мешают спокойно существовать. Мы хотим, чтобы это кино заставило улыбнуться и сказать: «Блин, а может, всё-таки дружить лучше, любить лучше?» Хочется, чтобы было так. Я надеюсь, что у зрителей после сериала остались приятные впечатления и нет какой-то тяжести. Очень на это надеюсь.

— А может, Гера выбрал Раду потому, что она первой попалась ему на глаза? Чем остальные жительницы матриархального мира хуже? Ваш герой до этого случая ни разу не видел симпатичной девушки и явно об этом мечтал.

— И Рада, и Гера — люди с внутренним протестом в отношении мира, в котором они живут. Всех остальных всё устраивает в «Двух холмах», то же самое и у «приматов». Единственный, кого не устраивает такая жизнь, — это Гера. Он хочет чего-то нового, он чувствует, что есть что-то ещё, что мир многогранен, что можно ещё где-то побывать. И у Рады так же: она задаётся вопросами, она спорит, она пытливая, она любопытная… Я думаю, эти персонажи потому и сошлись, что они схожи в жизненных позициях. Они разные по бытовым признакам, но по внутренней позиции схожи.

— Некоторые зрители, отзываясь в интернете о «Двух холмах», посчитали его «пошлятиной». Действительно, в сюжете многое вертится вокруг базовых инстинктов. От них не убежишь — это тоже одна из тем, которая рассматривается в сериале?

— Безусловно. Ведь сейчас какая эпоха? Безлактозного молока, безмясового мяса… Все начинают задумываться, как и что они делают. В том-то и ирония, что мы показываем: от инстинктов человек не уходит, пусть он и прикрывается социальными рамками и занавесами. Меня эти вопросы волнуют: я люблю с вегетарианцами спорить. Обожаю. Потому что они все для меня вяленькие. У них даже энергия такая. Поэтому я больше люблю мясоедов: они какие-то хулиганы все, неправильные… Я вообще больше люблю неправильных людей, чем «святых».

— В мужском и женском мирах звучит множество выдуманных словечек. Что-нибудь из этих неологизмов перекочевало за кадр?

— Да, по крайней мере, реплика «Люблю тебя, подруга» у нас закрепилась. И ещё мы любим «площадь Греты Тунберг» — просто как метафору. Потому что это реально очень смешно! (смеётся)

— На Ваш взгляд, у «Двух холмов» есть потенциал стать картиной «на все времена»?

— Честно говоря, не берусь превозносить и восхвалять своё творчество. Думаю, что лучше на этот вопрос ответит время, чем я. Время нам покажет, действительно ли этот сериал оказался чем-то значимым для поколения. Мы же никогда не угадаем, кто что прочитает в этих смыслах… И вообще считаю, что искусство — вопрос спорный: для одного — гениально, а для второго — провально. Как и в любви: для одного это самая красивая девушка, а второй даже на неё не взглянет. Поэтому тут вопрос, у кого что отзывается внутри, у кого как всё работает.

— Вы рассказывали в интервью, что приехали из Новосибирска простым парнем, злым и неотёсанным, лезли драться. Ваш Гера такой же?

Гера

— Нет, Гера всё-таки более мягкий человек, чем я. И он более хитрый, а я всё-таки более злой, чем Гера. Я часто могу быть очень вспыльчивым и агрессивным, если вижу какую-то несправедливость. А Гера больше добряк, хитрец, энтузиаст… Такие качества у него больше присутствуют. Он добрее, чем я. (смеётся)

— Стало быть, раз эти качества не столь Вам присущи, у Вас возникали сложности с воссозданием образа Геры?

— Конечно, конечно. Нужно было в себе это искать, отказываться от ореола антагонистов, которых я всегда играл… Это был непростой путь. Хотя многим, наоборот, антагонистов тяжело играть, а героев — легко.

— Вы сказали однажды, что получаете удовольствие от воплощения отрицательных персонажей. Например, в сериале «Нереалити», в «Жизе». В своё время Игорь Тальков рассказывал, что от роли главаря банды рэкетиров получил больше удовольствия, чем от положительного Князя Серебряного. Что привлекает актёров в отрицательных персонажах?

— Отрицательные персонажи больше на нас похожи, чем главные герои. Вот и всё. Я считаю, что мы все порочны, мы все грешны. И когда видим антагониста, то находим в нём «поддержку»: не мы одни делаем гадкие вещи, оказывается, есть ещё кто-то. Плюс антагонист — всегда действующее лицо в картине. Когда он появляется, фильм начинает существовать и жить, потому что сразу появляется противовес, и тебе становится интересно. А главный герой иллюстрирует позицию зрителя: он наблюдает, он ходит и как бы изучает мир фильма точно так же, как это делает зритель.

Если Вы посмотрите на всех наших героев, начиная от советских, то это очень ровные персонажи на протяжении всего фильма. Ты знаешь, что с ним произойдёт: он встретит любовь, потом появится злой антагонист, главный герой его побьёт, победит… Это для нас уже банально, уже нечего ожидать. Красивых мальчиков видели, накаченных мальчиков видели… А вот для меня эталон актёрской игры антагонистов — Гэри Олдман. Потрясающий британский артист. Вы смотрели фильм «Леон»?

— Да, поняла, о ком речь.

— Вот! И я считаю, что это «вышка». У нас, на мой взгляд, таких персонажей может сыграть Даня Воробьёв. Потрясающий артист. Евгений Ткачук — тоже потрясающий артист. И… пока всё. Конкуренцию вижу только в этих людях, больше её для меня пока не существует. Я не вижу артиста, который обладает такой же отрицательной энергией, как я в кадре.

— Что такие роли дают в эмоциональном плане?

— Ой, вообще драйв-кайф! Пусть режиссёры читают мои интервью и знают, что я люблю играть «плохишей» и антагонистов. Это аттракцион, это интересно! Есть фильм, где я Мишу Япончика играю. «Бендер» называется. И тоже говорят, что им больше нравится мой отрицательный персонаж, чем персонажи Безрукова и Арама Вардеваняна. Это моя первая большая роль, с которой началось «большое кино». Полный кайф был! Красивые костюмы, харизматичные…

Я считаю, что антагонисты намного сексуальнее, чем протагонисты. Это как у девочки спросить: «Отличник или хулиган?» Она ответит: «Отличник!» А про себя подумает: «Хулиган!»

Я сам хулиган по жизни. Люблю таких персонажей. Мне кажется, в этом есть жизнь, в этом есть интерес. Все мы лукавим, когда говорим, что мы правильные и такие все замечательные… Иначе бы не ходили люди смотреть, как морды бьют на боксе, на MMA, и на войну никто бы не ездил… И детей никто бы не бросал. (смеётся) Поэтому пусть люди не лукавят — пусть чаще смотрят кино, читают больше книг и задаются вопросами: кто они, зачем они здесь и для чего вообще. Вот я для этого и в кино пока.

— Почему важно кайфовать на съёмочной площадке?

— Потому что если это не профессия твоей жизни, если ты не лучший, то что тебе там делать? Зачем ты там существуешь, если не чувствуешь в себе потенциал, что всех разорвёшь? В таком случае надо срочно менять профессию и идти туда, где ты действительно талантлив, нужен и полезен людям. Поэтому я ещё раз вернусь к реплике: пускай люди занимаются тем, куда направила судьба, Бог, друзья… Всем же видно, кто ты такой. Всегда видно артиста и всегда видно спортсмена, математика, художника, музыканта. Надо искать свои грани: в чём твой талант, в чём твой кайф. Чтобы ты не просыпался и вздыхал: «Блин, пять утра…», а: «Так, пять утра, у меня мало времени!» Вот как надо! Я черпаю вдохновение у персонажа Мартина Идена из книги Джека Лондона — вот примерный мой путь.

Никто из моего окружения никогда особо не верил, что я буду артистом, и все сначала посчитали, что мне повезло. Окончил с красным дипломом — тоже, наверное, повезло… Тут я существую в протесте со многими мирами. И даже с элитарным миром, потому что считаю, что я лучше, чем многие актёры, которые сейчас временно занимают титулы первых актёров страны. Считаю, что их всех уделаю.

— Никита, скажу Вам по секрету: я тоже так думаю про многих актёров.

— (смеётся) Когда вижу перед собой оппонента, мастера своего дела, — у меня начинают дрожать поджилки, потеть руки. Это конкуренция! А когда я вижу, как пихают династийных детей в актёры, когда они, может, вообще не актёры… Я действительно многих смотрю и не понимаю, почему они играют главную роль. Ну неинтересно! Он не может ничего сыграть: ни заплакать, ни покричать, ни посмеяться… Он просто красиво смотрит вдаль в кадре и говорит: «Прости, я больше не могу быть с тобой». И ты думаешь: «Дядя, ну зачем ты тут?» Тебе самому не стыдно? Ты же сам чувствуешь, лучший ты здесь или нет.

Мне кажется, наедине с собой человек самый честный. Я занимался боксом семь лет, но понимал: я не боксёр. Занимался, заставлял себя, ходил — и до сих занимаюсь боевым спортом, потому что считаю, что мужчина должен себя постоянно преодолевать, погружать себя в стрессовые ситуации, чтобы он не наглел и корона на голову не налезала. А у нас очень много актёров инфантильных, воспитанных любовью продюсеров, большими гонорарами, скотским поведением, особенно по отношению к женщинам…

Я многое замечаю, что происходит, говорю: «Слушайте, должен быть человек на площадке, которому чуть что — продюсеры говорят: “Иди-ка, дай ему пинка под зад!” И он должен подойти и как дать ему, чтобы тот сказал: “Ой, а где это я очутился?”» Потому что не надо на эту профессию надевать ореол величия. Не надо делать из актёра неприкасаемое лицо. Есть спасатели, есть врачи — люди, которые действительно рискуют своими жизнями ради наших жизней. А мы чем рискуем? Тем, что я появлюсь на экране?

Что может мне не нравиться? Что меня возят на машине, мне оплачивают гостиницы, кормят меня, ещё и платят за это большие деньги? Не понимаю, как могут люди быть недовольными своей актёрской профессией. Когда у тебя всё есть, тебе, наоборот, надо поделиться, поддержать других людей, замотивировать их, а не ходить с высоко поднятой головой. На съёмочных площадках я могу осадить и актёра — благо я воспитан на улице, и они это всё чувствуют и понимают. Поэтому при мне наглость и панибратство на площадке редко бывают.

Интервью: Марта Марци
Фотографии предоставлены пресс-службой телеканала ТНТ

Смотрите комедию с социальным подтекстом «Нереалити» в 21:00 на ТНТ