Антигона снова выбирает смерть

Кто такая Антигона? Гордая дочь своего отца Эдипа, трагическая героиня, поступающая так, как велят её идеалы и вера, — даже под страхом смерти.

Такой она была написана Софоклом. Но мир менялся, и Антигона — вместе с ним. Жан Ануй в середине 20 века записал новый её портрет, и именно этот текст режиссёр Михаил Бычков выбрал для постановки Воронежского Камерного театра.

Как и в пьесе, действие открывает Хор в лице Василия Шумского. Одетый в костюм, с микрофоном в руках, он напоминает нам, что было «в предыдущих сериях»: Фивы оставлены Эдипом сыновьям Полинику и Этиоклу, которые должны были править по очереди. Но те не смогли разделить власть, один решил отвоевать её у другого, и оба были убиты у стен города. Креонт (дядя Антигоны и Исмены) взял правление в свои руки и ради установления порядка разрешил похоронить лишь одного из братьев, а тело второго, в наказание и в качестве предупреждения другим бунтовщикам, оставить гнить у всех на виду.

Этот нарратив напоминает репортаж с места событий или начало нового сезона сериала. Двухмерность персонажей стёрлась со времён древнего мифа и была дорисована более человеческими чертами. Гемон — весёлый общительный парень, который, как все думали, ухаживает за Исменой, но почему-то выбирает Антигону. Вяжущая на протяжении всего действия Эвридика (жена Клеона) не может быть опорой своему мужу. Стражник — «в сущности, неплохой парень», слуга правосудия и того, на чьей стороне власть. Хор подшучивает насчёт кровавой концовки трагедии, о которой все знают: «Ничего не поделаешь: её зовут Антигоной, и ей придётся сыграть свою роль до конца…», а потом насмешливо убаюкивает зрителя, будто вовсе и не из-за чего переживать: «Ведь не мы умрем сегодня вечером».

На сцене кабинет или гостиная президентского особняка. Полосатые обои, лепнина, рабочий стол с фотографиями в рамках, диван, столики, большой телевизор на стене — всё выглядит очень фешенебельно. Обстановка не будет меняться, всё действие развернется именно здесь, в четырёх стенах этой комнаты. Мир «вне» обозначен ярким светом, который начинает литься в открытую дверь. Ночью, во время первого побега Антигоны, в комнату проникают синий холодный свет и клубы морозного воздуха, а днём — яркий оранжевый, с дымом, символизирующим жару и запах разлагающегося под окнами трупа Полиника.

Антигона Татьяны Бабенко, когда её никто не видит, — дрожащий от ужаса подросток. Трясущиеся коленки мешают ей встать с дивана и выбежать на улицу, чтобы осуществить задуманное: похоронить тело брата. Совсем не так выглядит Антигона на картине Эрнеста Хиллемахера, висящей на стене позади неё. Та облачена в белые одежды, поддерживает слепого отца, когда они вместе покидают Фивы. Девчонка на диване осталась одна, без отца, и одета в белое платье, которое умыкнула у старшей сестры, чтобы понравиться парню. Нет в ней, в её движениях статности, а напротив, она скована нерешительностью. Ей нужно быть героем, которым она не является, совершать поступки, на которые нету сил. Есть идея, и ради неё вроде как стоит бороться, но как это сложно, когда у тебя вообще-то были другие планы на жизнь, да и тебе всего семнадцать лет.

Креон Камиля Тукаева — любящий и понимающий дядя, но и президент-властелин, который пытается создать государство, где нет междоусобных войн. Его позиция очень ясна: он не может позволить племяннице идти против его воли, даже если и понимает её порыв. Даже после того, как Креон узнает о её проступке, он очень ласково пытается разговорить накуксившуюся девочку. Он садится с ней рядом, пихает локтём, воркует, уговаривает, шутит с ней. Обещает, что всё исправит, если она прекратит предаваться подростковому максимализму и пойдет сидеть в свою комнату, пока дядя наладит всё то, что она натворила. Но нет ничего хуже упёртых, верящих во что-то детей. И он открывает ей правду о любимых братьях, которых она сама-то вовсе и не помнит. Ни тот, ни другой не были ни героями, ни хорошими правителями, ни даже хорошими людьми. Мир вовсе не собран из тех идеалов, о которых нам рассказывали. Повсюду обман и подлость, а побеждает лишь сила, что может всё подавить. Как тот охранник в форме омоновца, что привёл правонарушителя, вырывающуюся девчонку, в главный офис.

Креон всё не унимается, пытаясь добраться до истинного смысла поступка Антигоны: «Ты в самом деле веришь в погребальный обряд?». И даже в это, оказывается, она уже не верит. Мы уже не жители Фив, и души умерших не остаются с нами из-за несовершённого ритуала. Вся зыбкая система координат Антигоны рушится у нас на глазах. Пока Креон ходит вокруг по комнате, садится в кресло на колёсиках, вертит в руках рамки с фотографиями, девочка, чуть лопоухая, вжавшаяся в диван, только что так смело парировавшая его реплики… понимает, что дядя прав. Креон расплывается в улыбке, протягивает к ней руки, почти произнося: «Ну, что за хорошая девочка!».

И тут же он совершает осечку. На радостях начинает рассказывать о том, какой счастливой будет её жизнь. Рисует будущую идиллию жизни с высоким красавцем Гемоном (его играет Олег Луконин), с их будущим ребёнком, которого они так хотели… Но слово «счастье» даёт сбой. Маленькая Антигона будто с этого момента перестаёт бояться и делает наконец решительный и очевидный для неё выбор. Осознаёт, что не видит своего счастья в том мире, где можно чествовать того, кто этого не заслуживает, как было с Этиоклом. В котором всё можно подделать: неизвестно даже, какого брата похоронили, ведь это было неважно. Из двух тел выбрали то, что было менее обезображенным. Антигона не хочет взрослеть и становиться тем, для кого эти законы нормальны. Где нет места скорби и состраданию — как было с гибелью братьев, так будет потом и с ней: смерть по законам трагедии произойдёт за сценой, а всё, что донесётся до нас, — короткий минутный репортаж новостей с экрана телевизора. За эту минуту можно сообщить сухие факты, а потом переключиться на что-то другое. Нет страшных кровопролитий, криков, всё спрятано за кадром. Антигона не хочет оставаться ни здесь, в комнате, где есть картонный образ будущей счастливой жизни с фотографиями, камином и любимой собакой, ни снаружи, откуда врывается страшный холод и зной жизни «вне». Идеалов больше не существует. Выхода никакого нет. А значит всё это нужно закончить. Антигона отправляется на смерть.

 В пластике и мимике Камиль Тукаев отражает полное одиночество Креона в финале спектакля. В нём больше нет мягкости и грубоватой смешливости. Как передали в новостях, племянница покончила с собой, его собственный сын бросился на меч, и даже тихая жена, что вязала всё действие где-то в другой комнате, услышав известия, тихонько, так и не произнеся ни единого слова, перерезала себе горло в спальне. Больше нет никого, кто стал бы спорить с ним об истинных идеалах и неправильном устройстве мира. Он государь. Усталым задумчивым голосом сообщает он, что отправится на запланированное восьмичасовое собрание. Человеческая его сторона умерла вместе с дядей Антигоны. Остался в живых лишь правитель Фив, которому нужно работать.

Текст: Василиса Гребельная
Фото: оргкомитет фестиваля «Золотая маска»