Bad Russians или Карманный комплекс вины

Онлайн-спектакль «Бумажный город», сделанный в Нарве совместно с эстонским театральным центром “Vaba Lava” для показа на фестивале «Точка доступа», заставляет вернуться к разговору об исторической памяти и пересмотре итогов Второй мировой войны.

Впервые услышав название спектакля и ещё ничего о нём не зная, я по наивности предположил, что речь может пойти об отголосках американского фильма для подростков «Бумажные города», который мы изредка пересматриваем вместе с учениками — юными журналистами. Или о самом понятии “paper towns” — не существующих в реальности, но отмеченных на картах городах, с помощью которых картографы в прежние времена защищали от незаконного копирования авторские права на географические карты.

Не угадал. В течение получаса пятерым зрителям, зашедшим в Zoom, показываются крупные, средние, в финале — общие планы бумажного макета исторической части Нарвы, размещённого в городском музее. Под медленную фоновую музыку ведущий нарочито завораживающим, «карамельным» голосом начинает разговор о детстве и малой Родине.

Почему зрителей всего пять? Для чего нужна эта, как выразилась одна из зрительниц, «навязанная интимность»? Почему не сразу семьдесят, как в «Браке» Семёна Александровского?

Казалось бы, ответ очевиден: для интерактива. Ведущий разговаривает с каждым из зрителей, задаёт вопросы и просит ответить в микрофон: «В каком городе вы родились? В каком городе живёте сейчас? Каким представляете себе идеальный город?» Разогревшиеся зрители настраиваются на спектакль-диалог и ждут новых вопросов, но они заканчиваются так же внезапно, как и начались. Зрители больше не нужны. Их ответы никак не комментируются ведущим, не влияют на развитие сюжета и просто забываются.

Можно представить, как режиссёрка спектакля Элина Куликова, составляя его план, ставит в чек-листе отметку «Элемент интерактива в Zoom». И считает его отработанным.

Перед зрителями разворачивается идиллически-пасторальная картина Нарвы начала 1944 года. Коренные жители города мирно плещутся в тазиках, отмечают праздники и отлично уживаются с фашистскими солдатами, не зная горя. В подтверждение этому ведущий, едва не переходя на ACMP, зачитывает тщательно подобранные фрагменты воспоминаний нарвитян. Ничего, что идёт третий год войны. Ничего, что Нарва — оккупированная фашистской Германией территория Эстонской ССР. Ничего, что Красная армия слишком быстро отступила из Прибалтики летом 1941 года, но теперь готовится освободить свою территорию.

Внезапно в описанную пастораль вмешались «кровавые советские оккупаааанты». Шестого марта 1944 года со стороны России прилетели самолёты, которые сбросили бомбы и «стёрли с лица земли старую Нарву». И теперь очаровательные деревянные домики можно видеть только в виде бумажного макета.

Ничего, что за три года до этого, 25 июля 1941 года, наступавшие немцы провели не менее массированную бомбёжку Нарвы, когда сгорели несколько старых районов, состоявших из деревянных зданий. Об этом создатели спектакля умалчивают, — вероятно, эстонцы дают деньги только на рассказы про bad russians.

Если и начинать подсчёты, кто во время той войны принёс больше горя мирным жителям, кто выпустил больше снарядов и сбросил больше авиабомб по жилым зданиям, то делать это нужно военным историкам, а не юным режиссёркам. Чтобы не получить завёрнутый в фантик «навязанной интимности» пасквиль.

К счастью, раздуть очередной комплекс вины в масштабе пяти зрителей не получится. Мне, ленинградцу, чьи деды погибли на той войне, чей отец пережил зиму 1941–1942 годов на Васильевском, а в 14 лет ушёл на фронт, стыдиться перед эстонцами точно не за что. Да и всем остальным тоже не стоит этого делать — в том числе режиссёрам и драматургам. Даже если в условиях закрытия театров из-за коронавируса вам вдруг предлагают работу с оплатой в евро.

Как гласила двадцать лет назад одна из речёвок запрещённой в России Национал-большевистской партии: «Наши МИГи сядут в Риге!» И над Нарвой, так и быть, пролетят.

Текст: Евгений Веснин
Фото: кадры из спектакля «Бумажный город»