Накануне 75-летнего юбилея джазовый мультиинструменталист и композитор, Народный артист России Давид Голощёкин ответил на вопросы Охтинского пресс-центра.
— Давид Семёнович, Вы стали профессиональным музыкантом в 17 лет, а сколько Вам было лет, когда Вы начали заниматься музыкой?
— Профессиональным музыкантом я стал в 16 лет, музыкой занимаюсь с шести.
— Вы сразу поняли, что за музыкой Ваше будущее?
— Нет, я ничего не понял, но мне очень нравилась музыка с самого детства. С того момента, как я себя помню, мне всегда нравилось слушать музыку по радио. Очень много было музыки: классическая и эстрадная, но классической было больше всего. Мне нравилась всякая музыка, когда мне было шесть лет. Я очень хорошо пел, а пел я одну песню, которая называется «Марш Нахимовцев». Она была в кинофильме «Счастливого плавания», это очень древний фильм. Музыка Соловьева-Седого, нашего известного композитора.
Отец мой был директором картины, и он меня брал на съёмки этого фильма, это было у Кронштадта, в нашем Финском заливе. Лето было, чудесная погода, и там постоянно во время съёмок, раз пятьдесят, наверное, звучал этот «Марш нахимовцев». Пел там хор мальчиков, и запевал тоже мальчик. Я это выучил наизусть, пока там был, пришёл домой и пел точно также. Все взрослые говорили, что я замечательно это пел, на самом деле так и было. В конце концов, это был коронный номер, когда в гости приходили самые знаменитые актёры, артисты театров, кино.
И однажды у нас был ректор консерватории Павел Алексеевич Серебряков. Он меня услышал также за столом, как и все гости, меня заставили спеть, а я же всегда упрямился, не хотел петь, но, тем не менее, спел. Он сказал, что у меня потрясающий слух, и надо меня отдать в музыкальную школу. Мама спросила, что, может, надо позвонить в комиссию. «Не надо никуда звонить, я возьму его, вижу, у него абсолютный слух, прекрасно интонирует, поёт замечательно». Привели меня в эту школу на прослушивание, меня моментально приняли и всучили мне в руки скрипку, о которой я не мечтал и не хотел вообще совершенно. Мне в ту пору больше нравилось дуть в какие-нибудь дудки, но только не скрипка. Вот так я и стал музыкантом. Но поначалу я ничего не понял, просто понравилось играть на скрипке, и вот так я играю до сегодняшнего дня.
— Вы мультиинструменталист, но есть ли у Вас любимый инструмент?
— Мне нравится играть на том инструменте, который в данный момент, когда я играю, отвечает моим замыслам. Тогда я считаю его любимым инструментом. Это может меняться, и не всегда получается так, как ты хочешь. Ведь это джаз, а в джазе ты играешь не чужую музыку, а свою, поэтому это ещё связано с тем, как у тебя получается, и не зависит от того, на каком инструменте.
В разные периоды своей жизни я занимался помногу на разных инструментах, в итоге их было десять. В 1978 году фирмой «Мелодия» был выпущен диск с джазовыми композициями, который так и назывался: «Голощёкин + 10». Я один все партии записал на десяти инструментах, это беспрецедентный случай, ни один музыкант в истории музыки этого ещё не делал.
— Вы основали ансамбль, когда Вам было двадцать четыре года. Было ли тяжело поначалу, возникали трудности?
— Нет, трудностей никаких не было. Да и я его не основал — он всегда был при мне, потому что мы были большими подвижниками и фанатами джаза. Старались играть, и вокруг меня складывался коллектив, с которым мы просто музицировали. Официальных концертов не было, джаз был запрещён, но мы всё равно играли потому, что был джаз-клуб «Квадрат», и там были иногда полуподпольные концерты, и я музицировал.
А сложилось так, что мне предложили работу во Дворце культуры имени Дзержинского. Это в милицейской системе, В другие места меня не брали, в систему управления культурой, потому что считали меня распространителем буржуазной культуры, чуждой советскому народу. А вот в милицейской системе оказался пригож. Я создал там свой ансамбль, который был принят на работу 26 декабря 1968 года, и с этого момента официально стал существовать, ни на один день не прерываясь. А 26 декабря ушедшего года моему ансамблю исполнилось ровно пятьдесят лет.
— Проведя множество выступлений, волнуетесь ли вы сейчас перед концертами или это стало уже чем-то привычным?
— Нет, я не волнуюсь абсолютно, для меня радость выйти и играть. Когда я был моложе и начинал играть, естественно, волновался. Сейчас я уже не волнуюсь, просто жду момента, когда я смогу заиграть. Волнение всегда присутствует, когда ты думаешь о том, что играть, но это другое, творческое волнение, а о том, как я выйду, как сейчас сыграю, об этом я не думаю — просто играю.
— Вы играли со многими известнейшими музыкантами, в том числе и с иностранными. С кем Вам комфортнее играть?
— Мне всё равно, с кем играть, лишь бы они были хорошими музыкантами и соответствовали моему уровню, поэтому не имеет значения — американцы это или русские музыканты. Например, у меня есть любимый квартет, он называется «Четверо». Это как бы моё внебрачное дитя. Есть ещё три музыканта из Москвы, с которыми я около двадцати лет сотрудничаю. Иногда играю, выступаю на фестивалях. И это всё русские люди, но я считаю, что они лучше всех. Даже лучше, чем американцы.
— Одна из особенностей Вашего ансамбля заключается в том, что в нём играют как молодые музыканты, так и очень опытные, пожилые. Комфортно ли представителям двух поколений работать вместе?
— Абсолютно. Возраст не имеет никакого значения, потому что люди подбираются в ансамбль по уровню владения своим инструментом и умения играть джаз. Поэтому это могут быть двадцатилетний юноша и семидесятипятилетний старик, и все одинаково друг друга понимают. Естественно, что среди молодых музыкантов не так много опытных, но особо талантливые люди есть. Правда, в моём ансамбле нет таких молодых людей.
Интервью: Алиса Витковская
Фото: Андрей Парфёнов / ИА «Галерея Чижова»
Прокомментируйте первым "Давид Голощёкин: «Не волнуюсь, а просто жду, когда смогу заиграть»"