В преддверии пятого фестиваля «Точка доступа» куратор его образовательной программы, кандидат искусствоведения Юлия Клейман собрала любителей современного театра на лекцию об актуальных тенденциях.
Будучи опытным преподавателем РГИСИ, Юлия Анатольевна подготовила беглый обзор ультрамодных спектаклей со всего мира, успев за неполные полтора часа упомянуть несколько десятков названий. Спектакли были тщательно классифицированы. Надо отдать должное команде «Точки доступа»: слушатели лекции получили информативную и ненавязчивую интродукцию к фестивалю, которая действительно помогла настроиться на восприятие как остальной образовательной программы, так и самих спектаклей. Остаётся лишь пожалеть, что обзорный формат лекции не подразумевал сколь-нибудь глубокого анализа тех самых актуальных тенденций.
Начала Юлия Клейман с категории «спектаклей без актёров». К ней лектор отнесла постановку Х.Гёббельса 2007 года «Вещь Штифтера», бессюжетное действо на грани стенд-апа “Real magic” и одну из первых «аудиобродилок» 2014 года «Remote Петербург».
По словам Юлии Анатольевны, в театре существуют негласные табу на использование животных и детей. Датчанка Бодил Аллинг — режиссёр, актриса, руководитель театра Gruppe38 — смело разрушает первое из них, делая главной героиней спектакля «Сонатина» живую курицу, которая должна прямо на сцене снести яйцо, иначе действие не продвинется. А в спектакле швейцарца Мило Рау «Пять простых пьес» истории о маньяке-убийце рассказывают мальчики-подростки.
В качестве примеров слияния танца и визуальных образов были показаны слайды со сценами из спектаклей «Пиксель» (хип-хоп хореографа Мурада Мерзуки и видео-художников Клер Бардейн и Адриена Мондо), «Сияние» (австралийской компании Chunku move), а также из известного петербургским зрителям по off-программе премии «Прорыв» 2019 года новосибирского «SOCIOPATH/ГАМЛЕТ».
Активно используется современными режиссёрами видеотрансляция в реальном времени, позволяющая зрителям в театральном зале видеть крупные планы лиц актёров и их эмоции. В качестве примера использования такой технологии Юлия Клейман назвала постановки «Три сестры» Константина Богомолова и «Кристина» берлинского театра «Шаубюне».
Элементы виртуальной реальности используются в британском проекте “Whist” и датско-французском “Nothing happens”. Зрители в VR-очках в одном случае наблюдают заранее снятых на видео актёров, в другом — оказываются в центре действия мультфильма, а точнее — на дне ямы, в которую сверху вниз заглядывают виртуальные герои, словно присутствуя на ваших похоронах.
Спектакли с участием человекоподобных роботов пока ещё кажутся экзотикой, но в недалёком будущем вполне могут стать обыденным явлением. А пионерами такого исполнительского синтеза стали японский спектакль про робота-сиделку для тяжело больной девочки “Sayonara & I, worker” и немецкий проект «Зловещая долина».
С другой стороны, продолжает существовать театр, который принципиально не пользуется современными технологиями, но напротив — погружает зрителей в собственные воспоминания, позволяет побродить в одиночестве по закоулкам давно ушедшего детства. Ярчайшим примером такого погружения в прошлое стал проект «Моё сердце — это пустота. Пустота — это зеркало», реализованный в 2018 году в здании заброшенного завода в Риге. В одном из цехов была воспроизведена обстановка советской коммунальной квартиры с помещениями, разделёнными занавесками, рядами кроватей, коврами на стенах и накрытым столом, из-за которого, кажется, только что ушли хозяева. Зрителям предстояло провести 15 минут наедине с собой и со своим советским прошлым, чтобы получить уникальный чувственный опыт, который не может быть повторён. «Как назвать происходящее: спектаклем, инсталляцией или чем-то ещё?» — задала Юлия Анатольевна риторический вопрос.
К числу спектаклей, построенных на одной только живой коммуникации его участников, давно переставших быть зрителями, Юлия Клейман отнесла реализованный на фестивале «Точка доступа» в 2017 году проект «В гостях. Европа». Он разыгрывался в нескольких городских квартирах и длился, пока на кухне пеклась шарлотка.
Пятнадцать человек в районе Пискарёвки два года назад изображали стаю волков, подзывали друг друга только воем и должны были в итоге загнать «оленя» — шестнадцатого участника финского проекта «Охота», представленного также на «Точке доступа».
Наконец, были упомянуты два проекта Константина Учителя: «Маршрут Старухи» и «Разговоры беженцев». Говоря о втором спектакле, Юлия Клейман рассказала забавную историю о том, как во время одного из показов в зале ожидания Финляндского вокзала к Максиму Фомину и Сергею Волкову подошёл полицейский и попытался выдворить их за пределы здания за распитие пива. Когда актёры тихо сказали, что это является частью спектакля и что имеется договорённость с органами, полицейский громко ответил (и это услышали в наушниках все зрители): «В России можно всё, главное — не попадаться!»
По окончании лекции корреспондент ОПЦ спросил Юлию Анатольевну, уместно ли предъявлять к участникам спектаклей своеобразные квалификационные или экзистенциальные требования. Например, сможет ли участник проекта «Моё сердце — это пустота. Пустота — это зеркало» погрузиться в собственное советское прошлое и получить индивидуальный чувственный опыт, если он будет младше тридцати лет? Чётко ответить на этот вопрос лектор не смогла.
Несколько странно, что в столь объёмном обзоре ни разу не было упомянуто имя Михаила Патласова, чьи работы могли бы проиллюстрировать сразу несколько актуальных театральных тенденций. Это и видеотрансляция в реальном времени в спектакле «Чук и Гек», и неоконченные опыты с дополненной реальностью в проекте “Genesis”, и участие детей в качестве операторов и актёров, разыгрывающих параллельное действие с куклами, в остросоциальной подростковой драме «Ливия, 13». Кроме того, социальный проект «неПрикасаемые» стал хитом «Точки доступа» 2016 года.
Текст и фото: Евгений Веснин
Прокомментируйте первым "«Можно всё, главное — не попадаться!»"